– Не, это мальчик из другого отряда, – Женя чуть отмахивается. – С ним интересно, правда.
Саша искреннее улыбается.
– Вот видишь, иногда разделить свои увлечения с кем-то – хорошая идея. А то ты всю смену сам и сам.
– Почему сам? Я с вами общаюсь. Или это не считается?
– Считается. Но со сверстниками ведь тоже по-своему интересно.
– Не сказал бы. Мне со взрослыми только общаться нравится.
– Ну это пока тебе с ними неинтересно. Но так не всегда будет. Я тоже общаюсь с людьми старше себя, но им не все и не всегда скажешь, а с ровесниками свои темы и возможности. Это нормально. К тому же со временем ты сам станешь взрослым и поймешь, что взрослых не существует.
– Как это? – кажется, эта фраза Женю почти обидела.
– А так. Страшный секрет – ты вырастешь и останешься собой, как и был, только будет задач побольше и возможностей тоже. Опыта. Книги почитаешь, попробуешь много что. Но будешь собой и так же будешь со всем справляться, как и сейчас. Это мало меняется. Поэтому в оставшиеся три дня, потом все равно разъедитесь – общайся как можно больше. Терять нечего все равно.
Женя чуть усмехается.
– Ладно, я не буду тебя смущать, – парень явно был погружен в свои мысли, и не стоило навязываться. – Только это, – Саша чуть колеблется, но все же говорит: – если тебя куда-то пацан рыжий позовет, который Вася, не ходи с ним, ладно? Мне скажи.
– А что? Он плохой?
– Нет, – Саша качает головой. – Почему же? Хороший парень. Пропал только куда-то с половины смены, хочу узнать все ли у него в порядке.
И почему он мне соврал. И не является ли он тем, кто с собой детей забирает…
– Ладно, я скажу вам если увижу.
– Просто не с кем никуда ходить не надо, ни со взрослыми, ни с детьми.
– Знаю, не маленький.
– Определенно, – мягко говорит Саша. – Просто мне будет спокойнее, если я это скажу.
Женя пожимает плечами. Саша поднимается, выходя из беседки. Чай остыл, а перед детским корпусом дежурный сегодня пятый отряд уже устанавливает аппаратуру.
Она очень быстрым шагом припускается к своему корпусу – не хватало еще опоздать на зарядку и дать повод Марине Владимировне для недовольства. И куда время подевалось? Только ж полтора часа до подъема было…
– Следующий знак – Илье, – Саша подбросила дров в костер. Прошла уже половина прощального огонька, и большой поначалу костер сейчас прогорел, освещая только детские лица, сидящие близь него привычным полукругом.
Все шло своим чередом.
Прощальный огонек. Все как в Орленке, разве что без посвящения, а только с подарком из небольшого значка в виде трех дубов, тех же, что и на гербе пансионата. Знак Опоры. Марина Владимировна, явно вдохновлённая при придумывании этого знака орлятскими идеями, рассказывала, что вручать его надо всем, подчеркивая то, в каждом ребенке есть что-то, на что можно опереться. И создавая «положительное подкрепление» любым, даже минимальным успехам ребенка, о которых и требовалось рассказать на огоньке. Все так же, как и в Орленке – два свидетеля, возражения, и вручение знака под общие тихие аплодисменты.
– Илья, чье мнение ты хочешь услышать?
– Я знаю что много у кого мог бы спросить. Но хочу чтобы сказал Алексей. И Лена.
– Хорошо. Кто первый?
– Я, – Леша поднимает руку, – я удивлен, что ты спросил меня. Но, если серьезно – на тебя можно опереться. Во всем. Ты настоящий лидер – и пример, даже для меня. Вот и все, никаких других слов и не надо.
