Между тем изучение более 200 уголовных дел по убийствам и причинению тяжкого вреда здоровью показало, что поведение потерпевшего может выступать и непосредственной причиной, и условием совершения преступления. Причем в последнем случае личность преступника, как правило, характеризуется наличием асоциальных взглядов, привычек или навыков.
Не бесспорен подход к поведению потерпевшего как к поводу совершения преступления. В частности, остается неясным, что такое повод и какое место он занимает в причинно-следственном ряду.
Так, одни авторы относят его к причинам совершенного преступления[84]. Другие, напротив, считают, что повод не является и не может являться причиной, но при этом не указывают, чем же он в таком случае является[85]. Данную точку зрения по-своему поясняет Н. Ф. Кузнецова. Повод, по ее мнению, не порождает следствие, он лишь развивает его, ибо это следствие давно подготовлено соответствующими причинами и наличием благоприятствующих условий. «Такое следствие ждет для своего возникновения толчка, каким является повод»[86]. Иными словами, автор отождествляет толчковый характер ситуации и непосредственно сам повод.
Мы не согласны с данной позицией и считаем недопустимым приводить к общему знаменателю понятия, далеко не равнозначные по существу. Толчковый характер ситуации, на наш взгляд, есть ее объективная характеристика, в то время как повод представляет собой субъективное отражение ситуации. Причем для совершения преступления необходимо негативное восприятие ситуации субъектом.
Как нам представляется, поведение потерпевшего в механизме преступления играет важную роль. Однако для выявления его истинной природы необходимо в каждом конкретном случае установить следующее: в какой мере ситуация, повлиявшая на совершение преступления, сложилась за счет поведения потерпевшего;
была ли ситуация толчковой и насколько адекватно она воспринималась преступником;
каким образом поведение потерпевшего повлияло на формирование у преступника ситуативной установки;
какие специфические качества потерпевшего повлияли на его виктимность.
Несомненно, ситуация преступления, специфика отношений «преступник-жертва» в каждом конкретном случае уникальны. Вместе с тем все они обладают определенными чертами, позволяющими проводить их классификации.
Так, в виктимологии преступные и предпреступные ситуации в зависимости от форм поведения жертвы и их роли в механизме преступления разделяются на:
– специфические и опасные, в которых всегда есть повод для преступления;
– неспецифические, где преступник ищет удобный случай;
– промежуточные[87].
На наш взгляд, данная классификация имеет ряд существенных недостатков. В частности, неясно, чем же первый вид ситуации отличается от второго. Ведь повод чаще всего выступает тем самым «удобным случаем», который ищет преступник. Следуя логике авторов, можно сделать вывод, что признание ситуации специфической или неспецифической зависит лишь от того, ищет ли виновный повод либо последний уже найден. И, конечно, совершенно неясно, что же тогда понимается под промежуточными ситуациями.
Основанием предлагаемой нами классификации является детерминационная роль поведения потерпевшего в механизме преступления. Мы выделяем две большие группы преступных ситуаций:
1. нейтральные ситуации, когда лицо решается на совершение преступления только под влиянием внутренних побудителей;
