– Мы по их милости под смертью ходим, а тут собачек с собой тащат! – не удержался знакомый им сержант со шрамом, благодаря приятельству с Камински тоже прибившийся к ним.
Из очередной машины выплыл толстяк, следом за ним престарелая грымза с надменным взглядом. На её унизанных кольцами руках тряслась мелкая шавка в сверкавшем на солнце ошейнике.
Вновь начался обстрел и чинуши, растеряв всю вальяжность, порскнули вверх по трапу, как напуганные крысы.
– Вестовой говорит, – встрял в разговор куривший рядом связист. – У них там всё по высшему классу оборудовано. Каждому отдельная каюта с персональным клозетом и ванной, а дорогой жратвой половина трюма забита.
– Лучше со своими сдохнуть, чем при таком дерьме прислуживать, – плюнул Камински.
– Пускай они сами дохнут, – не удержался Макс. – Нам и без них не худо.
– Кончай трёп! Все на борт! – заорал сержант, когда послышался характерный звук летящего снаряда.
Все кинулись за ним. Едва они успели закрыть за собой дверь, как тяжёлый, загруженный под завязку, транспортник тряхнуло волной так, что их самих просто зашвырнуло в салон. В иллюминатор они увидели, что от удачного попадания снаряда огромный заправщик просто перестал существовать. На его месте к небу взметнулся огромный, клубящийся сгусток ослепительного огня и чёрного дыма. А рядом, словно факел в Хэллоуинскую ночь, полыхал пассажирский корабль.
– От судьбы хрен уйдёшь, – с трудом разлепил губы Лёха. – Видать, тот, кто свыше, не зря собрал их в одну кучу…
– По местам!– разнеслась команда по общей связи. – Всем занять свои места и пристегнуться для взлёта!
Они понеслись к своему месту, защёлкнули замки на ремнях, фиксируя безопасное положение тела. В давящей тишине все замерли, слушая монотонный отсчёт последних предстартовых секунд. Истеричный гул запускаемых реакторов сменился на ровный рокот и вибрация, заставлявшая сжимать челюсти, исчезла. Мягкий толчок и человеческие тела вдавило в кресла тяжестью ускорения. Мелодичный сигнал оповестил о выходе транспортника из атмосферы земли. Корабль вырвался в открытый космос…
Голову раскалывала боль. Подкатившая к глотке тошнота заставила его разлепить, наконец, веки. Над головой нависала низкая притолока, словно придавливая его распростёртое на лежанке тело. Стоп! Какая лежанка? Где он находится? Превозмогая головокружение и слабость, Нарад с трудом нашёл равновесие на «пятой точке» и обвёл взглядом помещение. Узкая, похожая на пенальчик, комнатка, в которой, кроме лежанки, уместился ещё крошечный сундучок. Такие обычно стоят на космолётах. Сбоку, в спецзажиме, сетка для перегрузок на старте. Он что, в космосе?!
Последнее, что он мог вспомнить, это мягкий свет ястной, хрустальный звон кубков и льющаяся из музыкального автомата мелодия. Глаза Акары. И всё. Остальное словно пропало, истаяло в зыбком мареве, поглощённое вязкой темнотой. Как, в таком случае, он мог попасть на космическое судно? Тревожные мысли, прогоняя боль, закрутились в голове. Так, если он оказался на борту в качестве порядочного пассажира с билетом, тогда не подходит антураж. Место, где он находился, приличной каютой назвать язык не поворачивался. Если это каюта для экипажа, что более всего приходит на ум после беглого осмотра, как он мог сюда угодить без распределения и без допуска к полётам? Вывод напрашивался один-единственный. Значит, это корабль татей.
