Отряд. Личное дело. Массажист. 001.
Над морем, как и над всей Японией, садилось солнце. Отец Тако сидел и смотрел на море с высокого обрыва. Если лететь отсюда вниз с обрыва, то успеешь прочитать молитву два раза. Но и море было просто чистое и внешне очень ласковое.
Тако обняла его сзади, и отец вздрогнул и прервал обычное течение мыслей. Он понимал, что рано или поздно девочка уйдет в большой мир, и связь с внешним миром, нарушенная после смерти его жены, прекратится окончательно. Его не интересовали более ни люди, ни животные, ни птицы. Его любимая жена ушла с улыбкой, хотя опухоль приносила ей неисчислимые страдания и неутихающие боли, – а он не мог уже ей ничем помочь. Но женщина не хотела пугать дочь и не хотела, дополнять страдания своему мужу, – потому болела и умирала с улыбкой.
После этого годы он посвятил дочери. И, вот, ей уже на днях пора идти в большой мир.
– Отец, там пришли старейшины. Они хотят с тобой говорить.
– Мне не о чем с ними говорить.
– Они принесли плохую весть. Нашему Верховному совсем плохо.
– Он не соблюдал предписанное ему. И теперь я ничего не смогу поделать.
– Но ты же можешь хотя бы пойти и посмотреть на него… – девочка не просила, – она боялась за отца.
Тако ежедневно взбиралась от поверхности моря на этот утес над морем с выпрямленной спиной, как учил ее отец, и знала, что ему всё труднее спускаться с утеса. Он после смерти матери таял и таял.
Отец поднялся и подошел к старейшинам. Они почтительно обступили его со всех сторон, склонились в поклоне.
– Лекарь, мы не можем смотреть, как умирает Верховный. У него огонь внутри съедает его, а руки и ноги замораживает вселенский холод… – начал самый ярко одетый старейшина, но отец остановил его, подняв вверх руку.
– Я не могу ему помочь выжить, но могу помочь ему тихо умереть, – старейшины резко отшатнулись от мужчины. – И никто уже не поможет ему. Но и тихую смерть тоже надо заработать. Если вы готовы, чтобы смерть прекратила его мучения, то помогите и мне, раз я нарушу течение воли нашего бога.
– Всё, что ты захочешь, – раздались разрозненные голоса.
– Моя дочь к концу моей долгой смертельной молитвы над телом больного должна быть уже за горизонтом. Мне всё равно, как вы это сделаете, но это моя воля и моё условие.
– Он просто сумасшедший, – раздались дружные голоса. Старейшины ушли вниз. Толстые и неповоротливые, они, кряхтя, спускались с горы и причитали, упоминая непрерывно бога и свои просьбы к нему.
Однако через пару часов на гору поднялся молодой японец и тронул за плечо Тако. Та оторвалась от отца, которого обнимала, сидя рядом, всё время после ухода старейшин, и оглянулась.
– Скажи отцу, что на той стороне горы сел вертолет. Мы договорились, что он возьмет тебя с собой. Но времени у больного мало, надо идти, – парень просто боялся обратиться сам к этому божеству, которым считали его многие в их селе. Потому, пока поднимался вверх, решил разговаривать не с ним, а с его дочерью.
