Чтоб наиграться вдоволь и устать, треснуть хорошенько друг друга совочками, посыпать песком и пеплом, подраться, помириться, расцарапать друг другу морды и совместно напиться компоту. В том жизнь. Нет тут ничьей вины, а исключительно природа такая человеческая.
Все же знают, что близкие люди нужны, чтобы использовать их для удовольствия и ради страданий.
Необходимость в страдании такая же, как в удовольствии, потому что удовольствие у человека, по природе его, эндогенно-опиатное, и к нему появляется толерантность.
Затем и нужно устать, помаяться и побиться, совершить много глупых и вредных поступков, чтобы потом отдохнуть. Получить прощение, напитаться тем удовольствием, от которого отвык. А иначе не штырит компот, ну не штырит!
Жизнь крепко спала всю ночь и видела длинные разноцветные сны. С первым лучом солнца Жизнь вскочила и побежала к зеркалу, любоваться.
Хорошая штука Жизнь!
Далее прекрасная Жизнь умывалась, чистила зубки и делала зарядку ради здоровья тела. Тело у неё тоже было прекрасное.
Потом Жизнь одевалась. У нее много платьев. Все платья, существующие в мире, её. Она не может допустить, чтобы какое-то платье ей не принадлежало.
Одевшись, Жизнь украшает себя камешками, перышками, бусинками, ниточками, платочками и монетками, а также всем, чем можно себя украсить. Она укладывает волосы, красит лицо, смотрит, не появились ли морщины. Нет, Жизнь как прежде молода, очень молода. Она прекрасна.
Сейчас она побежит работать и учиться одновременно. Она всегда торопится. Должно быть, у нее мало времени. Она сама так считает, поэтому и спешит.
Вот ей стало вдруг неуютно, нехорошо даже. Это её мать встала рядом. Жизнь не любит свою мать.
Точнее, она её ненавидит. Избегает и боится. И о ней не думает. Главное – не попасться матери на глаза. Жизнь считает, что её мать самое отвратительное из существ на планете и в космосе.
Жизнь видит её безобразной старухой. Она зовёт её Смертью, хотя имя той было Бессмертие.
«Бессмертие – это я!» – заявляет Жизнь.
«Хорошо, пусть будет так», – соглашается Смерть.
Смерть всегда и со всем соглашалась.
Вот и сейчас Смерть постояла, посмотрела на своё дитя и отошла. Она приходит только тогда, когда её зовут.
Но Жизнь заметила и крикнула: «Пошла ты!»
Смерть ушла подальше.
И Жизнь засмеялась.
И, радостная, побежала учиться, работать, веселиться и развлекаться одновременно.
Впопыхах она толкала, бежала, спотыкалась, падала, разбивала себе нос и бежала дальше. Она расталкивала всё, стоящее у неё на пути, разбивала молоточком препятствия, сокрушала разные стены. И строила новые из песка.
Если кто-то вдруг мешал ей, она брала подручное средство и убивала его, чтоб не мешал. Мир принадлежал Жизни.
Она брала в мире всё, до чего могла дотянуться. И украшала этим свой дом. Дом был огромен, чтобы смог вместить в себя все украшения. Но Жизни всегда не хватало в нём места. Она строила и строила новые комнаты, и снова украшала их всем подряд.
«Мир мой», – заявила Жизнь.
«Хорошо», – разрешила Смерть.
Смерть вообще всегда со всем соглашалась.
Поэтому Смерть была бездомной, не имела одежды и ела то, что могла найти. Впрочем, она никогда не бывала особенно голодна.
Когда наступали холода, Смерть заворачивалась в выброшенные Жизнью тряпки. Зеркала у неё не было. Смерть долго думала, но так и не поняла, зачем нужно в него смотреть.
Смерть не была безобразной. Просто мир был один, и она делила его с Жизнью. А Жизнь однажды потребовала у неё: «Отдай мне красоту!»
