Отшельница. Повесть о Минске, и минчанах, и о любви, конечно - страница 10

Подозрений в какой-то дуроте вроде измены, у меня никогда не было, и от этого я поникла совсем в своих догадках.

В поликлинике людей не было, врачи слонялись туда – сюда из кабинета в кабинет с кружками горячего чая. Спросила на всякий случай – нет, не был, не видели, не заходил.

Единственное, что пришло на ум – то, что, возможно, Петр устал, нервы или неприятности, и отправился к другу Мише, своему старинному знакомому, который много старше и пенсионер уже с недавнего, и который живет в Мачулищах.

Раз уж получился у меня незапланированный выходной, взяла с собой припрятанную до ближайшего праздника железную коробку с печеньем, и решила поехать к Михаилу – и в разведку, и нервы свои полечить – он очень хороший доктор по этой части. Думаю, вот расскажу ему про свои догадки – печали, поговорю, и все пройдет. А, кстати, у Миши есть драндулет какой-то в рабочем состоянии, может, с ним и съездим в эту Асеевку, раз Петя наотрез отказался.

Уже на подъезде к Мачулищам, я пожалела, что делаю это. Вдруг мужики по душам поговорить хотели, а я приеду. Никогда Петра не проверяла, а сейчас будет ситуация некрасивая. Но было уже поздно думать, кондуктор крикнула «Тормози!», когда автобус подъехал к продуктовому магазину – там я просила остановить, чтобы не возвращаться далеко от остановки к дому Михаила.

Увидев меня в распахнувшейся калитке, тетя Вера, жена Михаила, выронила тряпку из рук – домывала полы на веранде.

– Ирочка?! Да что там у вас стряслось-то? C утра пораньше Петр приехал, Мишку забрал «по делу», сказал до вечера, а, может, и больше, да укатили куда-то, тут – ты?..

Мы с ней понедоумевали немного, но предположений не было никаких.

– Может, Петру какой бандит угрожает, или что-то там еще, ну, с судами его, имею в виду?.. – Предположила Вера Васильевна.

– Нет, теть Вера, точно нет. Я же в курсе всех его дел. – Вздохнула я, допивая третью чашку чая с повидлом.

– А что, рассказывает?

– Ага, конечно. Вы думаете, судья сам принимает решения? C женой по ночам советуется: что, да как. – Улыбнулась я в ответ.

– Ты что?! Правда? Это хорошо – женщина плохого не насоветует. Тем более, умная, как ты. Это хорошо, а то бы мужики так насудили, всех перестреляли б давно.

Двигаться не хотелось, и с мы с Васильевной проговорили до самого вечера, до последнего автобуса на Минск. Я и про мальчишку того, про «партизана» из Асеевки рассказала, она мне тоже горе все свое выплакала. Они в войну детей потеряли под руинами, двух девочек уже почти взрослых.

Еще с остановки я увидела свет на кухне и до самого порога не шла – неслась пулей. Предчувствий не было никаких: ни тревожных, ни хороших. Просто очень уж волновалась до самой двери.

Вошла в квартиру, не встретив у порога, как это было всегда, Петра, готового тут же помочь снять пальто и чмокнуть в щечку. Меня просто никто не слышал – в матовом стекле закрытой кухонной двери маячили фигуры.

– Выпивают. – Сразу поняла я и по смеху, и по громкому разговору, и по табачному дыму, который в нашем доме бывал редко, только с приездом Миши. Иногда и Петр курил и смешно на меня покрикивал «Молчать, женщина!».

– Ага! Все понятно! Застукала?! – Весело крикнула я, распахнув дверь.

И тут же забыла, что умею разговаривать, как все люди. Во мне все умерло на какой-то миг от увиденного – за круглым столом сидела целая компания: Петя с Мишей лицом к двери, а, сидящие ко мне спиной другие двое, повернулись и поздоровались, уставившись удивленными и виноватыми глазами. Стали медленно подниматься из-за стола, приветствуя.