– Обязательно свидимся Оля, и все у вас будет хорошо в жизни.
– Я на это очень надеюсь, еще раз вам спасибо и до-свидания.
Уваров повел ее вверх по тропинке не оглядываясь.
Впереди шли освещая путь несколько охранников.
– Ну что Отшельник, жди меня, и я вернусь…
Наумыч протянул руку.
– А, куда ты денешься… -в тон ему ответил Отшельник.
– А, мужик ты и правда нормальный.
Наумыч рассмеялся, махнул рукой и поспешил следом за остальными.
Отшельник подошел к затухающему костру, рядом стоящим ведром зачерпнул воду из ручья и залил угли, дым пополз вдоль ручья втягиваясь в кустарник.
Выключив свет на улице, зашел в землянку.
По выключал свет везде кроме самой землянки, сел за стол.
Из банки вылил в стакан остатки спирта, вышло меньше половины.
Снова в два глотка не запивая водой выпил спирт, закурил смотря на больничные носилки и больничную одежду Ольги.
Утром следовало похоронить Нюську и идти в Смородинку, пристраивать кур и козу.
А землянку все же стоит законсервировать, мало ли как еще жизнь сложится, зебра не одноцветная, в чем убеждался уже не раз.
Посмотрел на шкаф, где стоял самогон, но передумал и отправился спать, время уже было три ночи.
Проснулся в девять.
В хлеве орала не доенная коза.
Затопил печку и отправился в хлев.
Кинув трем курам горсть зерна, насыпал такую же горсть козе, вымыл ей вымя и начал доить.
– В деревню сегодня пойдешь Милка, уезжать я собираюсь.
Коза повернула к нему голову и попыталась губами схватить за ухо.
– Не шали разбойница, сказано в деревню, значит в деревню, не в лес же тебя отпускать.
Протопив печку и позавтракав, запихал кур в мешок, козу привязал на веревку и отправился в Смородинку.
– Мам, там дед какой-то бородатый тебя спрашивает…
Ирина посмотрела на дочь и с испугом рухнула на стул.
– А, где он, доченька… -чуть ли не шепотом спросила Ларису.
– Да тут на крыльце у нас, на скамейке сидит…
– Охти мне, нарушила я свое слово, а он и осерчал, за мной пришел…
Ирина раскачивалась на стуле и причитала.
– Мам, а кто он, этот с бородой?
– Отшельник это, прогневила я его дура бестолковая, ой лихо мне, ой лихо…
– А, чего он тогда с собой козу привел, и в мешке куры шумят?
Ирина непонимающе уставилась на дочь.
– Какой мешок Ларочка, какая коза, ты, о чем говоришь то дочка…
– Коза белая, за забор у крыльца привязана, а куры не знаю какие, их в мешке не видно.
– Забор… коза… дочка ты не путаешь ничего…
– Да ничего я не путаю, иди да сама посмотри, он же тебя спрашивает.
Ирина с трудом поднялась с стула и на ватных ногах кое-как направилась к двери.
Ее домой привезли уже в начале пятого утра, и она еще так и не ложилась спать.
Только было собралась покемарить часок-другой, а тут отшельник пришел.
Она вышла на крыльцо и беспомощно оперлась на дверной косяк.
– Прости меня святой человек, не со зла я их к тебе привела, жизнь ведь там человеческая была…
Отшельник строго посмотрел на нее.
– Не дело ты говоришь Ирина, грешник я, а не святой человек.
– Дак как же это, ты дочку мою спас, девку эту московскую вылечил, как же не святой…
– Жизнь она по-разному складывается Ирина, человек за свою жизнь успевает и нагрешить, и покаяться.
– Да не об этом сейчас речь.
– Я слышал у тебя вроде хозяйство небольшое есть?
– Есть.
Ирина не понимала, чего хочет отшельник.
– Так может тогда возьмешь мою козу к себе, да курочек трех…
– Курочки то несутся каждый день, и коза доится, много не дает молока, но три литра надоишь за день.
