Большинство его краж были совершенно спонтанными: шел мимо, увидел то, что плохо лежало, сунул себе в карман. От крупного воровства Бог пока миловал. А вот по мелочи: у новой соседки по парте пропал кубик Рубика (занятный такой, и не кубик вовсе, а треугольник), у маминой подружки из кармана пачка сигарет (она все равно навеселе была, может потеряла где и не заметила), сосед посеял где-то наушники.
Ни шатко, ни валко, доучился Никита до окончания 11-го класса, ни на минуту не задумавшись о будущем. Испытывавшая угрызения совести мама, которая к тому времени завела нового мужа и родила нового сына, напряглась и нашла место, куда можно было пристроить даже такого тухлого троечника, каким был Никитка, чтобы он не загремел в армию. Так и оказался он на девятнадцатом году жизни первокурсником заштатного сельскохозяйственного ВУЗа по специальности агрономия. Учитывая стойкую непопулярность профессии среди абитуриентов, конкурса сюда не было вовсе, брали всех, кто сумел сдать Единый государственный экзамен на минимально-допустимый балл. Новоиспеченный студент поселился в общаге и на три недели отправился собирать урожай в подсобное хозяйство института.
Зинаиде Викторовне – вахтерше ВУЗовского общежития с 20-ти летним стажем этот студент не понравился сразу. На своем веку она повидала немало студентов: ответственных зубрилок (вымирающий ныне вид), отъявленных разгильдяев (иногда умудрявшихся даже закончить институт), обаятельных прощелыг (у этих все схвачено, куплено, договорено), наивных простачков (в общаге учившихся жизни на удивление быстро) и многих прочих. Едва взглянув на Никитку, она наметанным глазом мгновенно определила – безалаберный балбес, толку от него по жизни не будет. Педантичную перфекционистку подобные субъекты раздражали до крайности. Такие всегда тащат грязь с улицы на ботинках, хотя решетка для очистки подошв вот она – у подножия лестницы, они забывают выключить воду и заливают соседей снизу, носят мятые рубашки и брюки без отутюженных стрелок, и всегда и всюду опаздывают, словно курицы безголовые.
Сама Зинаида Викторовна жила в комнате в том же общежитии, поэтому на посту была, можно сказать, круглосуточно. Вахтером она работала с 1997 года, когда вышла на пенсию, оставив преподавание высшей математики в этом же институте на долю более молодых коллег. Одинокая, замкнутая, всему на свете предпочитавшая строгий порядок, существовавшая в своей до блеска вылизанной комнате женщина имела только одну слабость – кошки. Даже перфекционизм вынужден был капитулировать перед дымчато-серым сокровищем британской породы с вислоухими ушами и по-британски самодовольной, высокомерно-аристократической мордой. Сокровище откликалось на кличку Эммануил (по-домашнему Моня). Впрочем, делало это весьма неохотно, лишь заслышав шуршание пакетика с кормом. Кастрирован Моня не был и иногда, по предварительной договоренности хозяев, встречался с дамами. А иногда просто удирал, пользуясь любой подвернувшейся возможностью. И тогда Зинаида Викторовна с самым несчастным видом бродила вокруг общаги и по окрестным дворам, заунывно стеная: «Моня, Моня, Эммануил. Кис-кис-кис.»
Конфликт между безалаберным студентом и авторитарной вахтершей достиг пика в тот день, когда хитроумный Моня вновь сумел обдурить обожающую его тюремщицу и удрать на улицу. Как на грех, прошмыгнул он в аккурат между ногами входящего в общагу Никитки. Испепелив балбеса уничижительным взглядом, Зинаида Викторовна выскочила на улицу, но котяры уже и след простыл.
