– Ма, ба, я иду с Димой во двор. Посидеть.
– Катенька, солнышко, да разве можно? Ты же еще слабенькая.
– Ба, хватит меня опекать, я не слабенькая.
– А как же?.. – мама посмотрела в пространство, где должна была стоять Катина нога, и тут же подняла взгляд обратно. Катя увидела, что маме неловко за этот взгляд. Продолжая препираться с бабушкой, Катя полезла в карман за телефоном, чтобы написать Диме: все ок, можно за ней заходить.
* * *
Ваза потянула из дома другие предметы. Мама хотела, чтобы Катя чувствовала себя не совсем как в палате, а немножко как дома. Поэтому принесла пушистый плед, яркие тарелки и рамочку с семейной фотографией. На снимке – мама, папа, бабушка, крестный и сама Катя, все нарядные, позади – елка в мишуре. Никто из них еще не знает, что им принесет новый год.
В день, когда мама поставила в хрустальную вазу танцующие пионы, заходил Катин врач. Он сидел рядом, улыбался, долго расспрашивал, как дела у Кати, как дела у мамы, как дела дома, а потом сказал, что будет ампутация ноги и Кате с мамой нужно подписать документы. Мама сразу же начала плакать и всхлипывать. Затряслась. Катя посмотрела на вазу, на пионы, на врача и поняла: она рыдать не будет. Катя уверенно подписала бумажку и улыбнулась врачу.
– Только ампутируйте мне ту ногу.
– В каком смысле?
– У меня же не будет выбора, с какой ноги встать!
Мама замерла и обиженно посмотрела на Катю. Врач отвел глаза и с усилием улыбнулся, типа его все-таки развеселила Катина шутка, хотя на самом деле нет. А Катя почувствовала, что она может пережить все. Ей плакать нельзя.
Когда врач ушел, на экран телефона прыгнула эсэмэска от бабушки. Вдруг в животе все скукожилось и замерзло. Катя совсем не подумала, как она скажет об ампутации бабушке, ведь та так переживает. Позвонить? Перед или после? И какими словами объяснить?
Вечером Катя каталась на коляске по коридору, продолжала не плакать и думать. Как сказать бабушке? Как сделать маму не несчастной? Как уберечь всех родных – бабушку, маму, папу, крестного – от своей отсутствующей ноги?
Когда вену проткнули толстой иглой и приставили к «бабочке» шприц с мутной жидкостью, в животе Кати все еще был холод. Она не плакала. В последний момент перед глубоким сном в голове Кати, как апельсиновые шарики для пинг-понга, толкнулись два последних вопроса.
Как сказать бабушке?
Что будет с мамой?
* * *
В середине лета Катя сделала вместе с Димой три круга по двору и решила, что 1 сентября вернется в школу. Когда она принесла эту новость в дом, бабушка резала лук к ужину, а мама мыла в гостиной люстру. Поэтому Катя объявила о своем решении прямо из прихожей. Мама и бабушка подпрыгнули к Кате и стали кричать, заклинать, поддавливать.
– Ладно в школу добраться, как-нибудь повозим, – говорила мама. – Но как же по коридорам? А лестницам?
– Мне Дима поможет, он сам предложил. К тому же в августе уже будет протез.
– Катя, но на нем тоже тяжело ходить, нужно будет привыкнуть.
– Ма, я как раз успею потренироваться.
– Солнышко, рыбонька, а детки такие злые сейчас, как же ты пойдешь…
– Ба, ты что, предлагаешь мне никогда из дома не выходить?
– Ну что ты, солнышко, конечно, нет, ты на дискотеки еще ходить у нас будешь. Но сейчас все-таки лучше на домашнем…
– Катя, мы с бабушкой хотим для тебя только лучшего…
– Никакого домашнего обучения! Я буду ходить в школу!
Катя дошла до своей комнаты и хлопнула дверью так, чтобы что-нибудь звякнуло. Только после этого она легла в кровать, накрыла голову одеялом и заплакала.
