Отвергнутые - страница 18

Я не могу стереть из памяти образ, как к его груди приставили пистолет. Ужасающая картина укоренилась в голове и всплывает каждый раз, стоит мне только закрыть глаза. Воспоминания проигрываются в замедленной съемке, отмечая все детали, которые только возможно запомнить: как они стояли в непосредственной близости друг от друга, пистолеты прижаты к грудной клетке противника, уверенная рука, готовая в любую секунду спустить крючок, оборвать жизнь. Я давно знала, что Алехандро не святой. На его счету больше грехов, чем мои уши могут выдержать, нет смысла спрашивать о них. Но по странной наивности я никогда не представляла его смерть. В тот день мне напомнили, что мы оба смертны. И даже собственная погибель не пугает меня так, как мысль потерять его.

Я не откажусь от него. Не позволю отнять, едва мы обрели друг друга.

Он не отвечал на мои сообщения. Я гладила экран смартфона, ожидая сообщения, как джина, вылетающего из лампы – вот сейчас, еще секунда, и оно появится. Он отшутится, скажет «все в порядке, скоро буду дома».

Время продолжает течь мучительно медленно. Дом перестает быть домом, пока я дрожу от страха больше не увидеть его. После оккупации больницы я больше не возвращалась в свою квартиру. Алехандро предложил остаться у него из соображений безопасности, я встретила эту идею с облегчением. Мне хотелось проводить с ним столько времени, сколько возможно. С ним ночь казалось не такой устрашающей. Я боялась закрывать глаза, меня преследовали кошмары.

У входной двери раздался звон ключей. Я облегченно выдохнула и пошла встречать Алехандро. Будь это кто-то чужой, мне бы позвонил один из охранников. Сейчас они крутились вокруг меня, как пчелы вокруг улья.

– Привет, – я поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

Он обнял меня за талию и зарылся лицом в изгиб шеи, – Я соскучился.

Эта фраза звучала постоянно. Мы могли не видеться целый день, он уходил до восхода, возвращался далеко за полночь, но всегда повторял, что скучает и думает обо мне. Новый виток в отношениях, приходится учиться любить его на расстоянии.

Он не оставлял мои сообщения без внимания (не считая этого раза), звонил на пару секунд, проверить как я, и конечно, охрана постоянно отчитывается ему. Какие еще нужны доказательства его чувств? Он полностью открывался мне, был готов пожертвовать собой и никогда не отделял меня от своей семьи

Я обняла его, задержав в своих руках на пару мгновений. Он никогда ни с кем не обнимался, такое положение не соответствует его образу жестокого Босса. По правилам, установленным еще в раннем детстве, он не должен проявлять чувств на публике, терять самоконтроль или расставаться с оружием. Но он позволял эту близость мне, на мгновение при встрече и в спальне. Эта его часть принадлежала только мне, когда мы были наедине.

– Я повешу в шкаф, иди в душ, – он не стал возражать, когда я забрала из его рук пальто.

Ночью вся охрана оставалась за пределами квартиры, так что он не боялся показывать свою усталость. Его плечи были едва поникшими, словно главной трудностью был груз ответственности, повисший на них.

Опустив руку в карман, я достала связку ключей и два телефона – основной и запасной для чрезвычайных ситуаций. Сейчас у меня их тоже было два, новый лежал в сейфе, вместе с поддельными паспортами. Хотя, если верить Алехандро, они не были поддельными, если их печатали в госучреждении.