В конце концов, это минус гостеприимности хозяйки дома, а не мне, раз Джурьет не предложила мне, во что переодеться.
Но каково же было моё удивление, когда я почувствовала свежий запах чистоты, исходящий от роскошного когда-то платья. И особенно, когда, сняв его с вешалки, обнаружила, что подол целехонек. Ни разрывов, ни грязи. Даже помятости прежней нет. В моих руках сверкало переливчатой вышивкой восхитительное бальное платье из добротной оранжеватой ткани. Цвет, судя по всему, подбирался к огненным локонам Джины и отлично гармонировал с нашими изумрудными глазами.
«Видно, это Дилин подсуетился», - нашла я объяснение произошедшему, вспомнив с какой скоростью оделся и высушился сам Тёмный после принятия ванны.
И, нарядившись в обновленное платье, я расчесала рыжие пряди и была в принципе готова к знакомству с обитателями особняка. Единственное, что теперь могло меня подвести – это предназначение бесподобного наряда. Окажись оно свадебным, уже ничто бы не спасло меня от насмешек и досужих сплетен.
8. Глава 8.
Отыскать величественные двустворчатые двери со стеклянными вставками, что вели в помпезную гостиную, оказалось не так уж и сложно. Я по наитию шла туда же, откуда привел меня в спальню Магарт, и остановилась, лишь добравшись до лестницы. Но спускаться не стала. Почему-то мне думалось, что основная зала особняка не может находиться внизу. И, обойдя ближайшую к ступеням часть этажа, вышла прямиком к гостиной.
Что ж, квест пройден, - поправила я в последний раз волосы, разгладила руками юбку и, взяв себя в руки, вошла в ярко освещенное помещение.
Народу тут было немного, но достаточно, чтобы сконфузиться.
Незнакомые лица изумленно повернулись ко мне, грозя вот-вот вогнать меня в смущенную растерянность.
В результате моё «Добрый вечер» прозвучало пискляво и совсем на меня непохоже. Хотя Джине бы, наверное, подошло.
Ответили мне крайне натянуто и где-то даже вопросительно. А единственное знакомое лицо, которое я успела выцепить из всей разодетой в шик толпы, принадлежало хозяйке дома.
Миззиз Джурьет недовольно сжала губы в тонкую линию, всем свои видом демонстрируя, что я совершила ошибку, явившись на званый ужин.
Но у ее невестки отныне было второе Я, которое умело пользовалось недалекой репутацией Джины. И, счастливо ей улыбнувшись, я припустила к «любимой свекрови», в упор не замечая ее раздражения.
- Дорогая, матушка! - едва ли ни бросилась я обнимать опешившую даму.
И Джурьет не оставалось ничего другого, как принять участие в нашем с ней общем представлении для гостей и позволить мне вклиниться в ее беседу с нарядными подругами.
Однако только я собиралась что-либо ответить на задаваемые мне из простой вежливости вопросы о здоровье отца или моих впечатлениях о Серых землях, как меня тут же опережали! «Матушка» врывалась в разговор как бешеный метеор, не давая мне вставить ни слова. Я уже начинала подозревать, что Джурьет в курсе подмены невестки, когда на очередную реплику подруг, она вдруг ответила:
- Боюсь, наша милая Джина совершенно несведуща в подобных вопросах. Давайте лучше вернемся к обсуждению нового способа завязывания лент на корсетах, чтобы не смущать бедную девочку.
И тут-то до меня дошло, что моя бедная свекровь мандражирует из боязни, что Джина ляпнет чего-то не того!
Вот честное слово, я бы, возможно, посочувствовала чересчур старательной женщине и даже оценила бы ее попытки предотвратить мой провал, но я прекрасно помнила, что Джина вовсе не была настолько ограниченной.
