Отверженный - страница 8

Алексей не знал, сколько времени он здесь находился и когда последний раз ел. Сейчас, от этого запаха ему казалось, что не кушал, целую вечность. Но кто этот старик? Враг или друг? В данный момент, кем бы он ни оказался, пищу нужно обязательно принимать, чтобы набираться сил, которые сейчас ему необходимы.

Старик подошел, произнес фразу на афганском, затем поставил котелок рядом с раненым и, развернувшись, молча вышел. Хлопнула скрипучая дверь, но звука какого-либо запирания, не послышалось.

«Дверь не запирают в двух случаях – его не принимают за врага или же знают, что сбежать без посторонней помощи он не сможет» – мысленно проигрывал варианты Алексей.

За год нахождения на афганской территории он немного понимал их речь. Из сказанного стариком на пушту, он понял, тот обрадовался, что его больной пришел в себя. Вражды в старике не наблюдалось, это немного успокаивало.

Алексей принялся хлебать содержимое котелка. Это был бульон с большим куском отварной баранины. Посуда быстро опустела, а по телу пробежала легкая слабость. Через несколько минут он вновь погрузился в глубокий сон.

Спустя неделю, благодаря уходу старика, он мог понемногу передвигаться, делая осторожные шаги, опираясь на, искусно вырезанную из кривого горного деревца, трость.

Ежедневные непродолжительные прогулки в течение месяца, как необходимая, после ранения, зарядка, давала положительный результат. За это время, он также, стал лучше понимать своего спасителя. Из разговоров он узнал, что старик живет один в горной хижине. О местонахождении Алексея никто не знает, и выдавать он его не собирается. На первый взгляд поведение старика казалось странным. Почему он спас «шурави», как здесь называли русских солдат? Какие цели преследует?

Шло время. Двое мужчин в горах смогли подружиться и вечерами много беседовали. Старик жил один уже несколько лет. Раньше у него была нормальный дом, семья. Сын, по убеждению, стал афганским коммунистом, и выступал против кровопролития. Когда Советский Союз ввел на территорию Афганистана свои войска, он присоединился к русским, тем самым, стал врагом своих соотечественников.

Талибы пришли в их дом и жестоко расправились с семьей. Сына, сильно избив, повесили на основании ворот. Жену «неверного», вместе с матерью и маленькой дочкой, расстреляли в доме, который, облив бензином, подожгли. Хамид, так звали спасителя Алексея, в это время находился в горах. Возвращение домой для него стало адом. От его родных не осталось ничего, лишь пепел, перемешанный с древесной золой, да повешенный сын, частично обгоревший.

Сына он похоронил недалеко от сгоревшего дома, а сам, прихватив посильную часть находящихся на улице уцелевших вещей и инструмента, покинул свой кишлак навсегда.

В горах, где находился маленький домик, задней стеной которого, являлось основание отвесной скалы, с сараем и загоном для овец, он и поселился. В прежние годы для выпаса и содержания отары лучшего места было и не найти. Межгорная долина, закрытая природной оградой из многометровых каменных утесов, будто специально прятала этот уголок земного рая от ветров, песчаных бурь и просто от посторонних глаз. А скупые грозовые тучи, не так часто проходившие сквозь горный хребет, словно цеплялись за вершины, щедро орошали земную поверхность этого рая необходимой влагой.

Пройдя в узкий проход между гор, тропинка выходила на небольшую равнину, поросшую густой сочной травой. Это место Хамид и использовал для пастбища скота. Соорудив убежище с необходимым минимумом удобств, он месяцами жил здесь. Работы хватало. Большую часть времени занимала стрижка овец, но он справлялся во всем один.