События, приключившиеся после спасительного рывка, едва не разорвавшего её худенькое тельце на две половинки, очумевшая Соня улавливала слабо, словно сквозь туманную завесу.
Понимать-то она понимала, что каким-то чудесным образом им удалось прорваться, избежать сетей ловчих тяшек и очутиться в тоннелях действующего метрополитена, но как это произошло, совершенно не представляла. Ну не складывались в осмысленную картину первого этапа бегства оскаленные морды чуубенцев, извивающиеся щупальца тракинов, сверкающие лезвия дисковых фрез в когтях сххамингов, алчно шевелящиеся вибриссы на кончиках заострённых крысоидных харь шиарейцев, густая дымящаяся слизь, комками срывающаяся с кривых клыков шелупьеров… Миновать ВСЁ ЭТО и уцелеть?..
Такого просто не могло быть, но так есть! В натуре есть, раз уж они выбрались на поверхность и видят сейчас небо. Пускай полоски неба, отчёркнутые прямыми линиями карнизов плоских крыш, – но видят же!
Как им удалось просочиться сквозь ментовское оцепление, Соня упомнила чуть явственней. Хотя облегчения это не приносило. Уж слишком запредельно невероятным было воспоминание, в котором она тащилась за спасительницей на буксире, а та преспокойно пёрла на тяшек. Как ни в чём не бывало, будто разномастные Иные – демонстрационные голографические проекции, а не живые смертоубийственные твари в ментовской экипировке.
И злобные нелюди, что самое изумительное, разбрызгивались в стороны как ошпаренные, шарахаясь прочь от прилётной «земляшки»!
Так вот и продефилировали они по туннелям, лестницам, переходам метро, которые заблокировали сотни, а то и тысячи, не-эрсеров. Прогулочной походочкой. И хоть бы одна тварь в спину выстрелила…
Просочившись в очередную подземную полость, они оказались за пределами облавы. Это сразу стало ясно, потому что там уже не смердело ЧУЖИМ. Хотя вообще-то воняло ядрёно, перебродившей смесью фекалий, плесени и горелой изоляции.
Затем они куда-то пробирались какими-то тесными норами, неведомо какими крысами прогрызенными в толще андеграунда, и по-концовке вылезли наружу через пролом в вентиляционной решётке. От погони под землёй они не уходили, потому что погони не было вообще. И Соня этому уже почему-то не удивлялась. Почти не. Хотя должна была бы страшно. С какого-то момента её, похоже, в происходящем уже мало что удивляло. Сработал защитный механизм психики.
Отрывочно, или, как сказал бы Лёха, фрагментарно, запечатлелись в её памяти и картинки просачивания по хмурым закоулкам и улицам поверхностной территории города, куда они (вопреки нормальной человеческой логике) в итоге всё-таки выбрались. Хотя старавшаяся больше не удивляться Соня не могла не отметить, что с момента отсидки за мусорными баками их стремительный маршрут не пересёкся с траекторией следования ни единой пэпээсной ментовозки.
А должен был, обязательно должен! Никогда такого не бывало… пешедралом оттопать по апграунду добрых полсотни перегонов от угла до угла, оставить за спиной несколько километров городского лабиринта, прорулить по прямоугольно ломаным линиям щелей, что вьются между кубами, параллелепипедами и башнями строений, кое-где испещрённых тускло светящимися огоньками крохотных окошек, но большей частью тёмных, как задница хонг-паранина… и не нарваться ни на один броник с сине-жёлтым лейблом ППС?! Набитый тяшками гусеничный «аммон» или колёсный «бэркутт», нагло прущий по осевой, или ползущий вдоль одной из стен, или застывший с выдвинутым бульдозерным лезвием, перегораживая улицу от стены до стены…
