Сфера оказания медицинской помощи не выделяется в самостоятельный видовой объект уголовно-правовой охраны, но может являться его составной частью или непосредственным объектом конкретных преступлений.
Такой вывод можно сделать из общего учения об объекте преступления в уголовном праве и из классификации объекта преступления, которую принято проводить по вертикали и по горизонтали.
В течение длительного времени наиболее распространенной в науке уголовного права была трехчленная классификация объектов преступления по вертикали: общий объект – родовой объект – непосредственный объект. Такая классификация строилась на основе соотношения философских категорий общего, особенного и единичного и, кроме того, вполне соответствовала структуре всех советских уголовных кодексов, начиная с 1922 г. Считалось, что общий объект преступления соответствовал всей Особенной части УК: родовой объект – главе Особенной части УК; непосредственный объект преступления – конкретной статье Особенной части УК[71]. Впервые такая классификация объектов преступления была предложена еще в 1938 г. В. Д. Менынагиным[72] и с тех пор неизменно приводилась во всех учебниках по уголовному праву.
Однако Б. С. Никифоров пришел к выводу, что трехчленная классификация не является строго научной, так как применительно ко многим составам преступлений указываются только два объекта: общий и родовой (специальный) либо общий и непосредственный[73].
М. И. Федоров, возражая против трехчленной классификации, указывал на то, что общего объекта преступления не существует и что общий объект – это только понятие, а не реальное явление общественной жизни. Поэтому понятие общего объекта ни для науки, ни для практики ничего не дает и от него следует отказаться[74].
Е. А. Фролов предложил четырехчленную классификацию объекта преступления. Четвертым, точнее третьим, видом объекта признавался так называемый видовой объект, занимающий промежуточное место между родовым и непосредственным объектами и соотносящийся с родовым объектом как вид с родом. Например, все виды убийств, имеющие один непосредственный объект, объединяются видовым объектом[75].
Такая классификация не соответствовала ни философским категориям общего, особенного и единого, ни структуре Особенной части УК. Данная классификация не решала и некоторые частные вопросы: например, если видовым объектом всех видов убийств является жизнь, то что же следует понимать под непосредственным объектом этих преступлений? Ввиду этих и других причин четырехчленная классификация объектов преступления до недавнего времени оставалась нетрадиционной и не получила серьезного развития в науке уголовного права. К тому же сам Е. А. Фролов не считал четырехчленную, равно как и трехчленную, классификацию универсальной, полагая, что в одних случаях можно выделить только два объекта посягательства, а в других – четыре[76].
Четырехчленная классификация, состоящая из тех же элементов, была предложена Н. И. Коржанским. Однако указанный автор понимал проблему несколько иначе. Общим объектом он считал совокупность общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Родовой объект, по его мнению, представляет собой отдельную группу однородных общественных отношений, составляющих определенную область общественной жизни – собственность, личность и т. п. Видовой объект – общественные отношения одного вида – жизнь, личная собственность. Согласно теории Н. И. Коржанского, непосредственный объект есть конкретное проявление общественных отношений данного вида – жизнь Иванова, личная собственность Егорова и т. п.
