– Как ты мог! – едва выговорила она, – Как ты мог променять нашу семью вот на это! – она указала на взлохмаченную девицу.
– Я бы попросила! – возмущённо вскинулась та, – Ты вообще кто такая и что тут делаешь? Катись из нашей квартиры!
– Я та, у кого ты грозилась отнять это ничтожество, которое называет себя мужчиной. Так вот, мне он без надобности, забирай себе, и катитесь оба из моей квартиры!
– Что значит твоей? Кеша! – лахудра повернулась в его сторону, – Ты же говорил, что она твоя!
– И моя тоже! – почти всхлипнул он, – Я не позволю! Имею право!
– Про права расскажешь в суде, – вмешался Слава, – А сейчас мухой вскочили, прикрыли грешные телеса и вышли вон! Тебе! – он ткнул пальцем в девицу, – Я даю полчаса, чтобы собрать своё шмотьё, – А ты, голубок, – мужчина навис над Кешей, который едва не с головой влез под одеяло – Можешь вернуться вечером за вещами. И навсегда забудьте оба этот адрес, иначе будете иметь дело со мной!
Проводив восвояси парочку, Вячеслав вызвал слесаря, который поменял замки в двери.
– Варя, я тебя покину пока, – поднялся мужчина из-за стола после чая с бутербродами, – Никому не открывай, здесь ты в безопасности, но, если что, звони. К вечернему приходу этого гнусного типа я вернусь.
Вечером Слава лично встретил в дверях Кешу, кивнув на сумки, разрешил ему забрать своё добро и тепло напутствовал напоследок.
– Варя подаёт на развод, так что в её сторону чтобы не смел даже взглянуть теперь! Ищи пристанище у своей лахудры.
– Да ей самой жить негде, – плаксиво отвечал изменник, – и куда же мне теперь деваться?! Варя, прости ты меня, дурака! – выкрикнул он в сторону комнаты, – Давай начнём всё сначала. У нас же дети!
– Не тревожь женщину, почивает она.
– Чего?
– Отдыхает от забот, и от тебя в том числе, – он ласковыми тычками придал Кеше правильное направление, – Поспешай, тогда успеешь с местными бомжами познакомиться. Они тебя на скамейке дожидаются, глядишь, и приютят по доброте душевной.
Варя решила пока сдать квартиру в аренду и продолжить жить в деревне.
– Не могу я теперь находиться там и спать на той кровати не смогу. Даже воздух в комнате чужой, как я буду им дышать?! Мне противно.
– И не надо, – отвечала Серафима Петровна, – здесь и воздух чище, и люди чище. А со временем успокоишься, там и придумаешь, как дальше быть.
– Надо бы риэлтора какого-нибудь найти, – озаботилась женщина, – Не хочется мне самой квартирой заниматься, да и с мальчиками делать это будет несподручно.
– Так я позвоню Славе, он всё устроит, – успокоила её старушка. Ты вот что мне скажи, что о нём думаешь? Он-то, вижу, глаз на тебя положил, да только ведь жена у него имеется и дитё малое. Хоть и нет между ними ладу, а всё-таки семья, негоже так-то вожжаться, нехорошо это.
– Что вы, Серафима Петровна, я и не думала ничего такого. Тем более, если он женат. Ведь я сама уже почувствовала, как это больно, когда предают.
Слава хороший человек, но это просто дружеская симпатия, не более того. Да мне теперь никто и не нужен. Обида большая в душе, и вряд ли я поверю ещё кому-нибудь.
– А вот это ты зря! Не стоит по одному мерзавцу мерить весь род мужской. Вот мой любимый никогда бы себе такого не позволил, кристально честный человек был.
И Андрюша в него пошёл, очень совестливый, порядочный и ответственный. Вот только не везёт ему с женщинами, – пригорюнилась старушка, – А хочешь, я тебе наши фотографии покажу?
