– Не лапай обои-то… – квакнула вслед Нине старуха, – чего их лапать? И ногами не шаркай… Весь паркет мне истоптали сволочи, бесстыдники…
Нина вдруг подумала о том, что она никогда не разговаривала со старухой, кроме, конечно, тех моментов, когда дежурной фразой сообщала, что идет к дяде Моне. У старухи не было никаких оснований, чтобы ругаться на Нину, и Нина только сейчас поняла, что старухина ругань вовсе не является выражением эмоций, а служит, скорее, продолжением комплекса естественного каждодневного поведения старухи – все равно как вполголоса напевать, стоя над плитой и следя, чтобы кипящий суп не залил газовую горелку.
Когда последняя мысль, закружившись, словно освобожденная от гнета пружина, теряя очертания, улетела в небытие, Нина вздрогнула, поняв, что все еще находиться в темной прихожей, а ее правая рука уперлась в шершавую деревянную поверхность двери.
Нина медленно сомкнула ладонь в кулак и негромко постучала. Ответа на свой стук она дожидаться не стала, потому что никакого ответа не должно было быть. Нина легонько толкнула дверь и шагнула за порог – и оказалась в тесной комнатке, заваленной самым невообразимым хламом и освещенной тусклой пыльной лампочкой под самым потолком.
Нина остановилась.
– Дядя Моня… – шепотом позвала она.
Тени он нагроможденного в комнате хлама высились по стенам, словно призрачные безмолвные чудовища. Нина осторожно огляделась и позвала снова:
– Дядя Моня…
Качнулось одно из призрачных чудовищ, и откуда-то сбоку – как раз из-за поставленного стоймя журнального столика, у которого уцелели только две ножки – появился низенький старичок. Невесомые бесцветные волосы на висках старичка стояли дыбом, обрамляя обширную серую лысину – волосы едва заметно шевелились при каждом движении старичка, словно тончайшие щупальца омерзительного насекомого.
Нина вздрогнула, но тотчас взяла себя в руки.
– Дядя Моня, – сказала она, – это я.
Старичок улыбнулся и кивнул. Волосы его вздыбились кверху, отчего тень на стене от его головы стала похожа на погружающегося глубоко под воду осьминога. Нина поморщилась и отвела взгляд от стены.
– Я вижу, – проговорил старик, – что это ты… Надеюсь, в этот раз не повторится то, что случилось в прошлый?
– Нет, – поспешно ответила Нина, – не повторится. Сегодня я принесла деньги.
Старик заметно оживился.
– Вот и хорошо, – сладко улыбаясь, заговорил он, – а то я так расстроился тогда… Сколько раз можно повторять вам, что без денег я ничего не дам. И не просите, и не нужно меня просить, чтобы я без денег… Ведь в таком случае нарушается вселенское равновесие…
Нина, не один раз уже слышавшая рассуждения старика о вселенском равновесии, тем не менее, промолчала и даже склонила голову, изображая внимание.
– … действие и противодействие… – закончил хитро закрученную фразу старик. – Камень падает в воду – шумный всплеск и брызги. Тебя ударили – остается синяк. Отдал товар – получил деньги. Понимаешь? За всякий поступок нужно отвечать. В этом смысле торговля – я имею в виду честную и правильную торговлю – яркий пример.
Старик нахмурился и бесцветные волосы-щупальца его угрожающе заколыхались.
– Ведь если бы ты не отдала мне деньги за мой товар, то – по закону вселенского равновесия – ты все равно должна была заплатить. Не мне, может быть, и не деньгами… Как-нибудь по-другому… И кто знает – не окажется ли это цена слишком высокой…
