Отыщи меня в своей памяти - страница 26

–Да, я, наверное, так и сделаю. Спасибо, мам!

Вера подошла к ней и крепко обняла, гладя волосы.

–На здоровье! Главное помни, что ты можешь рассказать мне всё, я всегда помогу тебе.

Так и оставались на маленькой кухне мать с дочерью. Вокруг было тихо, славно спокойствие из дома распространилось на весь поселок или даже на город. Пропали недосказанности, и на душе стало легче. Осталось лишь претворить сказанное в жизнь.

Несмотря на все душевные метания профессора, жизнь не останавливалась, он продолжал посещать учёбу, делать бессмысленные для него домашние задания. В общем-то, как месяц начинался, так и закончился, уступив место новому, но кое-что всё-таки неуловимо изменилось.

Лазарь перестал пытаться провожать Лиду или садится рядом, то есть выполнял её просьбу, хоть он и был от неё далеко не в восторге. Теперь ему оставалось лишь со стороны наблюдать, как девушка почти всё время сидит с учебником или иногда разговаривает с Аминой. Ему даже показалось, что отношения с той стали почти такими же теплыми, как и с Милой Журавкой. Это не могло его не радовать: слишком живо вспоминались рассказы Лиды и её матери про одиночество, спутника жизни девочки, бывшего с ней с детства. Каждый раз, когда в голове начинали вертеться обрывки тех разговоров, его сердце болезненно сжималось: мысли возвращались к его собственному прошлому, бывшему уже не таким чётким будто припорошенным золотой пылью времени.

Хоть и очень размыто, но он помнил, как после чудесного исцеления отец отправлял его вместе с соседскими детьми пасти овец. И пока остальные мальчики, совмещая с делом, общались, заводили дружбу – он был в стороне, и если с кем-то разговаривал, то с одним из братьев, которого посылали с ним. Да и тем было интереснее со сверстниками, чем с ним. Так всю юность он проводил только наедине с собой. И ту печаль, тёмными вечерами переходящую в отчаянную горечь, он не смог забыть и после стольких веков жизни, полной самых разных чувств.

Безусловно, появление у девочки друзей не могло не успокаивать, но где-то внутри всё также оставался предательский червячок зависти, что он уже в их число не входит. Или пока.

Да, скорее «пока». Что-то в их отношениях изменилось, и Лазарь не мог сказать, что в худшую сторону. Теперь, хоть он и стал меньше за ней наблюдать или же стал делать это более скрытно, он стал чаще ловить её ответную улыбку, лёгкую и немного неловкую. Не было больше в её взгляде раздражения и настороженности, которые были там раньше. Однако парень надеялся, что эта перемена вызвана не тем, что она может испытывать стыд за их неудачно сложившийся разговор; а такая вероятность была: даже их не слишком долгое знакомство он понял, что Лида скорее из тех людей, которые будут сильно смущаться своих поступков, если те могли кого-то расстроить или разочаровать.

Ещё было и другое, с какой-то стороны, чудное изменение. Их учительница химии и биологии Нина Ивановна наконец-то снизошла до занятий с ними. В этом году было крайне мало людей, выбравших для сдачи её предметы (в параллели одиннадцатых классов химию и вовсе выбрали только двое), поэтому немолодая, но полная просветительского энтузиазма учительница решила поставить своим подопечным целых четыре дополнительных занятия в неделю, аргументируя это тем, что экзамены непростые, задания приближены к олимпиадным, времени очень мало, если готовиться менее усердно, сдать экзамены и поступить в хороший университет на бюджет почти нереально.