Отжималы - страница 2

В мою память врезался один не очень приятный эпизод из детства. Как-то мы ехали с матерью в автобусе, мне лет 5 тогда было. Народу в салоне было много. К матери начал приставать огромный пьяный мужик. Мы от него по всему автобусу бегали. Выйти из автобуса он нам не давал. Пассажиры равнодушно смотрели на всё это и делали вид, что все нормально. Я чувствовал, что происходит что-то нехорошее, но ничего естественно сделать с мужиком не мог. Хотелось плакать, но я сдержался. Мать просила помощи, но салон был абсолютно равнодушен.

Среди пассажиров были крепкие взрослые мужчины, которым на всё было наплевать. Спасение пришло через три остановки. В автобус вошли два паренька лет по 17—18. Как только они поняли, что происходит, то сразу без разговоров дали в морду пьяному амбалу. Мужик был их в полтора раза выше и в три раза шире. Он совершенно не ожидал такого поворота событий. Амбал попытался схватить парней своими огромными клешнями, но пропустил еще один удар в рожу. После этого боевой настрой дяденьки куда-то улетучился. Парни взяли его под руки и вывели из автобуса.

Ребята попались жесткие и не из робкого десятка, хотя они, по сути, еще детьми были. На остановке они дяде еще насыпали и какие-то наставления короткие сделали. Насыпали хорошо, парни спортсменами, похоже, были. Мама заплакала, а я стал её успокаивать. Пассажиры продолжали равнодушно смотреть в окно. В тот день я почувствовал приступ какой-то недетской злобы. Решил для себя, что вырасту сильным и буду действовать как эти два парня.

В школе все расклады поменялись. Я был достаточно крупным парнем и беспощадно бил своих одноклассников. Одному своему недругу я пробил голову стулом. Не до мозгов, конечно, но крови было много. Удар прошел по касательной. Собрали педсовет, вызвали родителей. Учился я, как ни странно хорошо до 9 класса и в общественной жизни школы активное участие принимал. Короче, дело замяли, и мне всё сошло с рук.

После этого эпизода школьные враги перестали меня доставать. Никому стулья из собственной головы не хотелось выковыривать. Семья, в которой я родился, была не совсем благополучной. Это отложило определённый отпечаток на моей личности и жизненном пути. Периодически я убегал из дома, ночевал у знакомых, в подъездах и нежилых помещениях. Несколько раз попадал в спеццентр МВД.

Двор дома, в котором я жил, был ещё тот. В соседней пятиэтажке практически открыто торговали наркотиками. Подозрительные личности мне периодически предлагали «уколоться и забыться». В центре двора постоянно бухала группа уголовников, которые квартирными кражами занимались. Их человек 30 было, не меньше. Уголовный взвод. У одного из них был питбуль, который убивал всех бродячих животных, забредавших в наш двор. От котов и дворняг одни ошмётки оставались.

Питбуль любил тренировать свои челюсти. Он прыгал на метр в высоту и вцеплялся зубами в ветку дерева. Затем он находился в «подвешенном состоянии» 1—2 минуты. Так повторялось раз 15 подряд. Уголовники привязывали к дереву палку на верёвке. Питбуль прыгал, цеплялся зубами за палку и ему устраивали «зубастую карусель». Крутился он так несколько минут, ему это развлечение жутко нравилось. Как-то раз эта псина покалечила прохожего, который сделал замечание пьющей компании. Бойцовская собака – это граната без чеки.

Центровой уркаган группировки был большим романтиком и держал рядом с соседним домом голубятню. Белые голуби периодически кружили над нашим двором. Нажравшись, урки пели песни и метали ножи в окружающие деревья. Иногда во дворе была слышна стрельба. Это уголовники стреляли по бутылкам. Дворовый тир устраивали обычно рядом с детской площадкой. Жители ближайших домов вызывали ментов. Те приезжали часа через три, если вообще приезжали. Когда «синеглазка» доезжала до нашего двора, обычно ловить уже было некого. Участковые сидели в соседнем доме, но никак не реагировали на происходящее во дворе.