Интересно какого, подумала я, разглядывая витиеватую подпись прокурора города. Эксперт Пилютин сказал мне, что кроме борозд на запястьях, других повреждений на трупе нет. Значит…
– По девочке возбудили причинение легкого вреда здоровью, – пояснил шеф, с полувзгляда поняв, что меня озадачило. Он уже успокоился, грузно присел к моему столу и стал катать перед собой дареное яблоко. – На руках следы связывания, легкий вред здоровью; ну не убийство же возбуждать?
Я про себя усмехнулась. Ничего себе, легкий вред здоровью! Труп приличной девочки со следами веревок на запястьях лежит в грязном пруду за тридевять земель от ее дома; ну разве это повод для поиска убийцы? Эх, знали бы люди, сколько препятствий приходится преодолевать честному следователю на тернистом пути установления истины! Причем этот путь тернист не столько из-за зверской изворотливости преступников, сколько из-за циничного нежелания прокурорских работников портить статистику раскрываемости и выхода дел.
Шеф внимательно посмотрел на меня, и я поняла, что он думает то же самое.
– Ну что, не опозорим район? – спросил он вдруг и подмигнул. – Сейчас Зоя все зарегистрирует и принесет. Ладно, – он тяжело поднялся, сжимая в руке яблоко. – Это мне за моральный ущерб. Ни пуха ни пера.
Когда за прокурором закрылась дверь, я подумала, что у меня наверняка все получится.
Вот теперь я с трудом сдерживала нетерпение. Господи, ну где же Зоя? Уже семь минут прошло, а она все не несет дела. Но как только я поднялась со своего места, чтобы самой сходить в канцелярию за новыми делами, распахнулась дверь. Зоя вошла со скорбной миной, приличествующей случаю: как же, два «глухаря» из другого района, когда своих дел вагон и маленькая тележка, бедная Машка.
– Машунь, вот тут распишись, – сказала она сочувственно, – надо же, как не повезло…
Но когда я стремительно поставила закорючку в журнале регистрации уголовных дел и жадно протянула руку за материалами, сочувствие исчезло с ее лица и сменилось сложным выражением, – мол, все понятно, как свинья грязи найдет, так Швецова – лишней работы, дорвалась до очередных проблем, причем по собственной инициативе, так ей и надо. Поджав губы, наша завканцелярией забрала журнал и с достоинством вышла, оборвав соболезнования на полуслове.
А я секунду поколебалась, с чего начать – с материалов по трупу Кати Кулиш или с дела о «глухом» убийстве пока еще неведомого мне Вараксина В.С., потом стала перелистывать страницы обеих папок одновременно, но поняла, что так далеко не уеду. Вспомнив про Пилютина, я с сожалением отложила убийство Вараксина и погрузилась в изучение материалов по девочке Кате, обнаруженной в пруду городского лесопарка.
Собственно, изучать там особо было нечего. Ну объяснение некоего собачника, чей пес вечером во вторник привел его к кусту над прудом в укромном месте парка; поскольку берег пруда был мокрым и скользким, народ там не гулял, а пес прямо рвался и скулил. Владелец пса, влекомый туго натянутым поводком, поскользнулся и сполз прямо в воду, споткнувшись о торчащие из-под куста человеческие ноги.
Следующим документом был протокол осмотра места происшествия и трупа девочки. Так, смерть от утопления в воде, сомнений в этом нет: в дыхательных путях – ил и песок. Но при этом чистые кожные покровы, отсутствие синяков и ссадин, иными словами – следов борьбы, за исключением полосовидных кровоподтеков на нижней трети обоих предплечий, в области запястий, и ссадин кожи на фоне кровоподтеков. Одежда на трупе в порядке, не порвана, не сдвинута, даже туфли надеты на ноги, значит, ее не тащили к этому злосчастному пруду. Сама пришла.
