Обустроившись в хостеле, я поехал к Карамели и Меркулову – оставил у них гитару, чтобы точно вернуться в Петербург. Карамели дома не было. Меркулов усадил меня на кухне, налил чаю и сказал:
– Офис на Ленсовета закрыли.
– Как? Почему?
– Тимур Убоев приходил.
– Кто-кто?
– Молотильня. Стажёр узнал его и вызвал охрану. Убоев охранников уложил, забрал выручку и скрылся. Топ-менеджеры решили закрыть салон – от греха подальше.
– Ребята в порядке?
– У Горбача нервный срыв, в остальном да.
– И где я теперь работаю?
– Мне нужен новый БОТ в сердце гетто.
– Гетто?
– Метро Дыбенко.
– Всё как я люблю.
– Приезжай в понедельник.
Я забрал гитару, попрощался с Меркуловым и позвонил гитаристу Коле, чтобы назначить репетицию.
– Такое дело, – сказал он, – мы с Николаем решили, что больше не играем в «Самозванцах».
– Почему?
– Мы не верим, что на наших шоу звездолёты будут разбиваться об Солнце.
– Почему?
– Потому что ты не крутой.
– Что? Вы двое вообще в курсе, что я круче самого крутого в Таганроге?
– В Таганроге – может быть. А тут у тебя даже работа стрёмная.
– Меня только что повысили!
– Тебя девушка бросила.
– Я сам ушёл!
Слышно, как Николай подсказывает:
– У тебя гитара не строит.
– Это альтернативный строй!
– Короче, мы не будем с тобой играть и точка.
– Тем хуже для вас.
Я дал отбой. «Самозванцев» поглотила Вечность.
На бас-бочке твоей – знак Бесконечности. В глазах фанатов твоих Бесконечность – что-то невообразимое, иные боятся её и не доверяют ей, ибо не понимают. Но для тебя она вполне обозрима. Три руки у тебя, сад в рубиновых лучах, время-пространство видишь целиком, знаешь, где звучать песням эпохи Вудстока, где уместна дискотека 80-х, а где сверхтяжёлый электроплазменный рок, где Борис Гребенщиков, а где Боб Дилан. Ты суперзвезда не по праву рождения, но по праву бытия вне жизни и смерти, в их основе. Молодые рокеры жаждут уподобиться тебе и поют всё об одном, хоть и каждый по-своему, каждый для тех, с кем он рядом. Пусть динамики стоят вдоль береговых линий всех континентов, пусть в Луне будет гигантский сабвуфер, пусть мы сами звучим Песнью твоей. Приведём же спинки кресел в вертикальное положение, братья и сестры, и да застегнуты будут наши ремни. Шоу начинается. Шоу должно продолжаться.
В хостеле Amor fati три больших комнаты. В одной живут восемь женщин, в другой – восемь женщин и мужчин, в третьей – десять мужчин, в числе которых я и остался зимовать. На всех одна кухня и два туалета – один совмещён с душем.
В хостеле живут курсанты Суворовского училища. Говорят, среди них есть геи. Живёт бывший инженер подводной лодки, мастер на все руки и ревнитель тонкого мира Геннадий. Говорят, он шизофреник. Узбечка Азиза, чьё имя – палиндром. Говорят, она причастна к регулярным исчезновениям продуктов. Крановщик-матерщинник Роман. Говорят, он бьёт женщин и детей. Художница Катя из Нижнего Новгорода – питается в основном разведёнными в кипятке бульонными кубиками, содержит двух улиток. Говорят, она наркоманка. Киберготесса Алиса, чёрная жемчужина, будоражащая нам коллективное бессознательное мини-юбками и драными чулками. Говорят, она та ещё шлюха. Русский богатырь Никита – профи внутренней отделки, начинающий риэлтор. Говорят, по ночам он подходит на улицах к прохожим и очень вежливо просит у них пятьсот рублей, а они не могут отказать. Старейший в мире курьер Степаныч. Говорят, когда-то он служил адмиралом и пропил крейсер. Молодой театральный режиссёр из Хабаровска Миша – это он пел голосом Высоцкого. Про Мишу не говорят – его все любят.
