Ну что за кретин.
– Можешь пока очистить томаты и измельчить их в блендере.
– Очистить, в смысле вырезать вот эти зеленые штуковины?
– Ты умеешь готовить, Рид? – сдерживая смех, произношу я.
– Ага, гранолу с йогуртом или хлопья с молоком, – издает смешок Рекс.
– Вообще-то я могу приготовить много разных блюд.
– Что правда? За двадцать лет, что мы знакомы, я ни разу не видел тебя у плиты. Ты просто так охренительно хорошо скрывал этот навык от меня, или как?
Больше не в силах сдерживаться, я начинаю громко смеяться.
– Накрой пока на стол, пожалуйста, – сквозь смех вежливо прошу я. – Справишься?
– Ха ха. Оборжаться, – бубнит Рид и достает с верхней полки тарелки.
Сорок минут спустя мы садимся за стол. За это время я успела приготовить тройную порцию лазаньи, панцанелу64 и пару десятков брускетт с вялеными томатами, чоризо и рубленными томатами с базилик
ом.
– Все выглядит чертовски вкусно! – восклицает Рид и пробует кусочек лазаньи. – Мммм… Это божественно!
Боже мой, почему мне стало так жарко от мычания этого блондинчика?!
– У меня были мысли по поводу сдачи Эбби в сексуальное рабство, но я согласен взять плату едой.
– Никогда не упоминай слова «Эбби» и «сексуальное» в одном предложении, пока мы находимся в одной комнате, – морщась, произносит Эштон.
– Где ты научилась так превосходно готовить безглютеновую еду, Эбби? – интересуется Рекс.
– Годы жизни с братом-хоккеистом. – Пожимаю плечами я и решаю перевести тему. – Рекс, а как ты оказался в Лос-Анджелесе? Рид упомянул, что ты друг детства, а он из Квебека, значит и ты оттуда?
Рид замирает с ложкой в руке и бросает на меня странный взгляд, а затем продолжает накладывать в свою тарелку салат, пристально смотря на меня своими голубыми глазами.
– А ты внимательная. – Улыбается Рекс. – После развода родителей мы с матерью перебрались сюда. Так что, Рид и я оказались здесь примерно в одно время.
– И ты.. Чинишь машины?
– Не совсем, у Рекса своя автомастерская премиальных автомобилей, – произносит Рид, продолжая пронзать меня своим тяжелым взглядом. В его тоне мне слышится холод, и я не могу понять, почему. Ему не нравитс, что я интересуюсь Рексом? Все мои вопросы связаны лишь с элементарной вежливостью.
– Да, мы занимаемся тюнингом автомобилей премиум-сегмента, а также подбором автомобилей под определенные запросы. Часто ко мне обращаются известные люди, которые нуждаются в полной конфиденциальности.
– Это как?
– Ну, например, если нужно приобрести машину для любовницы в тайне от жены. Или же просто необходимо во что бы то ни стало заполучить определенный автомобиль на аукционе, чтобы при этом не светить нигде свое имя.
– Кстати, что там с моим мотоциклом? – неожиданно спрашивает его Эштон.
– Ты решил снова сесть за мотоцикл? – удивляюсь я.
– Возможно, – уклончиво отвечает мой брат, пока я в изумлении на него смотрю.
– Пока ничего. Как будет информация, я сразу дам тебе знать.
После случая с Лизой мой братец не прикасался к мотоциклам. Хотя до двадцати трех лет он только и делал, что ездил на них и даже ни разу не водил автомобиль. Так что он и в самом деле очень удивил меня только что.
Остаток вечера пролетает незаметно. Мы болтаем о начале хоккейного сезона, о новом фильме со Стетхэмом, вышедшим вчера в прокат, о сестре Рида, которая перебирается сюда, в Лос-Анджелес, и о моих предстоящих телевизионных съемках в шоу про фигурное катание. Весь вечер я чувствую себя невероятно счастливой и умиротворенной, будто я впервые, после смерти Лизы, нахожусь в нужном месте.
