– Как же мне убедить тебя, что никакой я не оборотень? – расстроился Москай.
И тут с улицы послышались крики. Детвора подняла визг. К избе прявта подбежали три паренька и закричали наперебой:
– Верьгиз!
– Сярдо!
– Овто!
Уштай, Мирослава и Москай вышли из избы. Дети стали что-то говорить прявту на эрсиянском языке. Уштай внимательно выслушал их и сказал Мирославе:
– К нашей деревне подошёл очень крупный зверь. Дети решили, что это или волк, или сохатый, или косолапый.
К детям подбежала перепуганная баба с испуганными глазами. Она рукой показывала в сторону леса и кричала:
– Вирень ломань!
«Лесной человек!» – поняла Мирослава.
Встревоженная баба подбежала к детям и, подталкивая в спину, погнала их домой. Запустив детей в избу, она зашла следом и захлопнула за собой дверь. Напуганные дети смолкли.
В остальных избах и землянках тоже стало тихо. Даже умолкли услужливо брехавшие собаки. Смелый серый лохматый пёс Уштая, забился в конуру и тихо поскуливал.
Бабы с детьми укрылись в жилищах, а мужчины с луками, вилами и топорами побежали к лесу.
И тут Мирослава увидела своего недавнего обидчика – покрытое чёрной шерстью чудище, которое на несколько мгновений показалось на опушке и тут же, увидев бежавших к нему людей, скрылось в лесу. Ему вдогонку посыпались стрелы. Из чащи послышался жалобный вой.
– В лесного человека стрела угодила, – определил Уштай. – Если жив останется, не придёт больше в деревню.
– Мирослава, видела лесного человека? Теперь ты убедилась, что я не оборотень? – спросил Москай.
Мирослава посмотрела на грустного Моская и улыбнулась.
– А зачем напугал меня сейчас в лесу? – спросила Мирослава.
– Дурак я, – ответил юноша.
– Верно, дурень, – снова улыбнулась Мирослава.
– Больше Моская не боишься, красавица? – спросил Уштай.
– Моская не боюсь. А вот одной страшновато мне будет возвращаться в Комаровку, – призналась Мирослава.
– Зачем тебе сегодня возвращаться? Вечереет уже. Да и голодная ты. Оставайся, – предложил Уштай.
– Так ведь сегодня у нас праздник. Большой костёр разведут наши юноши в поле у Круглого озера. Как же мне не быть на празднике? Да и мои родные и подружки за меня переживают. Ведь пропала я, когда искала дудочника, который на свирели играл. На тебя, Москай, у нас люди и подумают, что ты увёл меня в лес, – сказала Мирослава.
– Даже если бы и увёл, так что из того? – нахмурился Москай. – Иль не поклоняетесь вы своей богине любви Ладе и её сыну Лелю?
– Наши Богиня Лада и сын её Лель помогают любящим юношам и девушкам, а не таким насмешникам и баловникам, как ты, – ответила Мирослава и решила:
– Пойду-ка я домой.
– Неужели не боишься косматого чудища? – спросил её Уштай.
– Боюсь, а всё равно пойду, – хмуро сказала Мирослава.
– Тогда я тебя провожу до Комаровки, – пообещал Москай. – Ведь ты, помнится приглашала меня на Купалу. Только как же я на праздник пойду без свирели?
– Я тебя приглашала не как дудочника, – потупилась Мирослава и призналась:
– Хоть и нравится мне, как ты играешь на свирели, но мил ты мне, как ладный и добрый парень.
– Теперь через лес опасно даже вдвоём идти, коли объявились в наших краях лесные люди, которые девушек в лес умыкают. Вот что, Мирослава, я сейчас пошлю тебя провожать не только одного Моская, но и всех парней и девушек отправлю на ваш праздник. Велисвет советовал мне, чтобы я присылал на ваши праздники нашу молодёжь, – вспомнил Уштай. – В Омшани останутся взрослые бабы и мужики. Если снова сунется косматое чудище, мы его встретим, как надо!
