– А в пекарню? К Пафосу? У него такие вкусные сладости!
– Только если он при тебе достанет из печи целый лист. И еще. Если тебя куда-то позовут… Скажут, от меня или из школы жриц. Иди, только если гонец скажет вот это слово: «Акалла».
– Акалла… Красивое. Что оно значит?
– Так звали дочь Миноса Первого, которая стала первой Верховной жрицей. Она, как и ты, понимала язык животных. Но, может, ты пойдешь дальше. Ведь ты умеешь с ними разговаривать. Запомнила?
Мина кивнула.
– Тогда увидимся на совете.
Климена встала, собираясь уйти. Но наткнулась на нерешительный, просительный Минин взгляд.
– Что-то хочешь спросить?
– Я… Нет… Да… А правду говорят: если ночью пойти на гору Юкта и бросить в огонь для богини Рато мертвую лягушку, толченый шафран и цветок амарилиса, то твой избранник влюбится в тебя на всю жизнь?
– Откуда ты только эту глупость берешь!
– Нет, не глупость! У нас двум девчонкам помогло!
– Что ж сама не сходила, не проверила?
– Лягушку жалко.
Климена рассмеялась:
– Не надо никаких заклинаний. Сам влюбится. Ладно, беги!
Мина как на крыльях унеслась. Ведь если Верховная жрица говорит, что он влюбится, то, наверное, она это знает?
И только когда Мина скрылась из виду, Климена подумала: «Совсем еще девчонка. Может, рано бросать ее в этот жертвенный котел?»
Было у нее тут и еще одно дело.
– Когда ваше судно возвращается в Тиру? – окликнула она маящегося от жары дежурного на корабле, на котором приплыл вчера Атимбр.
Дежурный, завидя Верховную жрицу, вскочил, шагнул из-под слабой тени мачты под палящее солнце.
– Не знаю, о медоносная! Капитан должен сказать. Обещал – дня три постоим.
– А где капитан? – спросила Климена, чтобы не выдать своего печального знания.
– Во дворце. За покупками поехал.
– Кто-то был с ним?
– Нет. Один уехал.
– А здесь, на судне. Не приходил ли кто к нему? Не было кого-то из посторонних?
Ей показалось, дежурный на секунду замялся. Но покачал головой:
– Я никого не видел, медоносная. Лучше спросить у капитана.
– Хорошо. Постараюсь его увидеть.
Климена сама удивилась, какой болью ударили ей в сердце эти неуместные слова.
Но она его увидела.
– Пропустите, пропустите! – кричал возница, когда, вернувшись во дворец, они подъехали к главной площади.
Улицу перегородила толпа. Из-под строительных лесов двое рабочих выносили завернутое в белую ткань тело. На месте головы ткань быстро пропиталась красным…
Толпа охнула.
– Что случилось? – спросила Климена у пробегавшей мимо девчонки.
– Ой, беда! Одного моряка из Тиры бревном убило! Упало ему прямо на голову! Голова всмятку!
Рядом с каретой тут же возник Гупан, откуда только взялся. Громко, чтобы слышали те, кто сгрудился вокруг повозки, доложил:
– Несчастный случай, о медоносная! Капитан из Тиры зашел посмотреть, как готовится загон для Священного быка. Очевидно, тронул одно из бревен. Оно и упало. Рабочие его еще не закрепили, ушли обедать. Мы проведем расследование. Рабочих накажем. Хотя всех предупреждали: на место стройки не ходить!
– Наказывать не надо. Поставьте заграждение. Капитан был нездешний, он просто не знал, – сказала Климена, провожая глазами повозку, в которую погрузили тело. Сердце сжало нехорошее предчувствие.
А Гупан наклонился к самому ее уху и прошептал еле слышно:
– Все сделано. Убийцу Атимбра ищем.
И тут же растворился в толпе.
Пока шла в свои покои, Климена все думала: что показалось странным в этом мимолетном разговоре? И только войдя к себе, поняла.
