Тем временем мы уже прибыли. Ехали мы минут десять всего, к тому же неторопливо. Значит, ходьбы досюда минут двадцать, не больше.
Трехэтажное кирпичное здание, около которого мы остановились, было интересно по двум причинам. Для начала – оно было большое. То есть действительно большое – не меньше ста метров в длину, да еще в три этажа. А второе – это огромные окна, занимающие почти весь фасад, в которых отражалось утреннее солнце.
Перед школой было что-то вроде небольшого скверика с несколькими старыми деревьями. Сбоку, на спортплощадке, здоровенный дядька в тренировочном костюме гонял баскетболистов, и несколько старшеклассников курили, скрываясь за углом. Больше никого не было видно. Солнце пригревало все сильнее, и несколько окон было уже открыто.
Из приоткрытого окна первого этажа доносился ровный женский голос, произносящий иностранные слова. Судя по всему, это был кабинет английского.
Внутри школа оказалась прохладной и тихой. Пахло мокрым полом и еще чем-то. Мальчишка-дежурный, мокрой шваброй разгонявший по полу воду, при нашем появлении заработал ею быстрее.
Пара дежурных старшеклассников не обратила на нас внимания, они болтали друг с другом. В конце коридора кто-то пробежал. Наверное, отпросился в важное место по неотложным делам.
В общем, все совсем как у нас. Я перестал нервничать и двинулся вслед за уверенно идущим отцом. Он остановился перед кабинетом с табличкой «Директор». Кроме нас, здесь еще находился какой-то верзила, наверное, из старшеклассников, с очень невеселым лицом. При виде нас он заметно приободрился. Наверное, расправа откладывалась.
В дверях показалась средних лет плотная женщина с сердитым лицом.
– Гислер!.. – начала она, глядя на верзилу, и осеклась, увидев нас.
– Здравствуйте, Николай Борисович, – поздоровалась она с отцом, устало улыбнувшись. – А ты, Гислер, подождешь здесь!
На лице верзилы появилось выражение типа «ну и не очень-то хотелось».
– Так это ваш сын? – спросила женщина, и, не дожидаясь подтверждения, продолжила:
– Заходите, пожалуйста.
И мы прошли за ней в кабинет. Внутри стоял массивный стол, окно было приоткрыто, но все равно припахивало табачным дымом. Похоже, директриса курила.
– Меня зовут Зоя Александровна, я директор этой школы, – обратилась она ко мне. – Присаживайтесь, пожалуйста.
И села в кресло за столом.
– Мы с вами говорили о том, в какой класс направить Антона, – начал отец. – Нам с сыном хотелось бы познакомиться и с химическим, и с математическим классами.
– Конечно, – кивнула Зоя Александровна, – и даже обязательно. Большинство проблем с учебой как раз и происходят из-за неправильного выбора доминирующего предмета.
В подтверждение своих слов она рубанула ладонью воздух. И вообще, она производила впечатление очень энергичной и решительной женщины. Я начинал понимать, чего боится этот верзила в коридоре.
– Так что я с вами схожу и туда, и туда, – закончила она, – вот только посмотрим по расписанию, где они сейчас.
Поднялась с кресла и бодро направилась в коридор. Здоровяк так и подпирал стену и с тоской смотрел на нас.
Директорша прошла мимо, не обратив на него внимания. В глубине коридора, чуть подальше, обнаружился огромный щит с расписанием занятий. Она достала из нагрудного кармана очки и начала выискивать что-то в строчках расписания.
– А, вот. Нам сначала на второй этаж, в тридцать четвертый кабинет, а потом в пятьдесят второй.
