– Вчера, когда мы заехали, вы по умолчанию предоставили нам номер с двумя узкими кроватями.
– Извините, сеньора. Семья, которая заняла ваш номер, должна была уехать, но они продлили свое пребывание. К сожалению, других свободных номеров, аналогичных этому, у нас не было!
– Значит, надо было эту семью переселить в номер, в котором сейчас живем мы… И вообще, это чья проблема?
– Наша, сеньора, извините.
– Просто «извините» в данном случае неуместно! – отрезала Нэйл. – Вчера мне то же самое сказали при заселении. Мы приехали очень поздно, устали после дальнего перелета, и я не стала спорить… В Альгарробо вы претендуете на некий уровень, но не можете разместить гостей так, как они планировали и желают… У нас семилетняя дочь, и она спит с нами на большой кровати. Мы вынуждены были уложить ее спать на отдельную кровать, которая у вас стоит, между прочим, на высоких каменных основаниях! А мы с мужем еле уместились на одной. Так вот – ночью дочь с кровати упала! Наше и ваше счастье, что она не ушиблась! А если бы она разбила голову о кафель или о каменный угол?!
Срывающаяся в истерику тирада Нэйл не возымела никакого действия на управляющего: ни один мускул не шевельнулся на его лице.
– Это наша вина, сеньора! Мы предоставим вам номер – отдельный домик, он один из лучших в нашем комплексе, там есть веранда, бассейн, дополнительный душ на улице. Номер просторный, более двухсот метров, и в нем имеется кровать «кинг сайз». Также мы предоставим вам бесплатный массаж в нашем СПА-центре и дегустацию вин в винотеке.
Закончив учтиво-монотонную речь, управляющий тяжелым взглядом пронзил рыбьи серые, со светлыми ресницами глаза Нэйл, давая ей понять, что вопрос исчерпан.
– Я могу сейчас осмотреть этот номер? – спросила голландка, неожиданно присмирев.
– Конечно, сеньора. Сейчас я вызову багги, который вас довезет.
Нэйл зашла за горничной в стилизованный под бунгало домик, он стоял чуть поодаль от остальных, на окраине комплекса. Она прошлась по комнатам, бегло заглянула в туалеты и шкафы. Полы здесь были выложены кроваво-бордовой плиткой, такого же цвета шторы плотно закрывали огромные окна. В декорированных лепными львами комнатах стояли керамические вазы и блюда, на резных, темного дерева столиках лежали пестрые национальные скатерти, – все это было недорогим и продавалось местными умельцами на каждом шагу. Номер был огромным, но что-то в нем женщине показалось настораживающим, даже жутковатым. Чувство это было инстинктивным, необъяснимым. Решительная, марширующая походка Нэйл, какой она шла разбираться на ресепшен, исчезла. От мрачной, гнетущей атмосферы этого помещения к горлу Нэйл подступил комок, грудь сдавило… На потолке зала гудела массивная лампа-вентилятор. Нэйл, не зная зачем, в странном замешательстве уставилась на ее вращающиеся лопасти. Казалось, они должны были разгонять душный воздух, но почему-то вызвали у женщины приступ дурноты: голова закружилась, руки и ноги отнялись, похолодел затылок. И Нэйл овладел кошмарный безотчетный ужас.
– Мне не подходит этот номер! – бросила она горничной, выскочив из номера.
«Ты не первая, кто улепетывает отсюда!» – глядя ей вслед, подумала мужеподобная, с кожей цвета жженого сахара работница.
– Мне предоставили огромный люкс, но я отказалась от него! – выдохнула Нэйл мужу, несуразному малому с вытянутым, как в вогнутом зеркале, подбородком.
