– Все уже быльем поросло за двадцать три года, – произнесла Синичкина, поставив чайник на плиту.
– Но он как-никак отец Инны.
– Который ни разу не пришел на нее даже посмотреть.
– В свидетельстве о рождении же значится Сидоренко?
– Да, только что и значится.
– В нынешнем положении, Сима, это очень многое меняет. Как ты связываешься с дочерью?
– Пишу письма на почтовое отделение до востребования. Она мне отвечает письмами на этот адрес или звонит на работу по межгороду.
– Давай, Симочка, напишем ей письмо, что ее отец скончался, больше наследников первой очереди у него нет и ей необходимо заявить в нотариальную контору о своих правах на наследство. Сделать нужно это за два-три дня до истечения полугода от сегодняшней даты. Кто-нибудь еще знает, что Инна дочь Виталия?
– Зачем такая конспирация, Франк? – спросила женщина, разливая в чашки чай.
– Береженого бог бережет.
– Дай вспомнить. Подружки мои по общежитию знали, но они давно повыходили замуж и разъехались. Ты знал, потому что мы с тобой дружили, а больше никто.
– Это ты со мной дружила, а я в тебя был влюблен. Ты меня, Сима, держала тогда возле себя как жилетку для слез.
– Но ты тогда уже был женат. Сам знаешь, что женатые мужчины для меня табу.
«Тогда я тебя такую порядочную не оприходовал, придется делать это сейчас, – размышлял в этот момент Цукер. – Витька не захотел придержать возле себя Инну, сейчас бы отличная партия получилась. Все приходится делать самому. Ни один друг не привяжет женщину настолько крепко, чем тот, который с ней переспал. Сима, конечно, не такая, как в молодости, теперь она как перезревшая груша, но все равно привлекательная и наверняка сочная на вкус».
Синичкина всегда нравилась Франку Адамовичу, но он не переходил грань дозволенного. Теперь, когда ее дочь могла стать владелицей комбината, эту грань необходимо было переступить. Двадцать с лишним лет прошло с их знакомства, когда молоденькая девятнадцатилетняя Серафима приехала по распределению на комбинат после окончания библиографического техникума. Цукер был на десять лет старше, он недавно женился и готовился стать отцом. Тогда он только собирался принять склад и еще работал механиком в ремонтно-механическом цеху. Адамович в то время частенько заходил в библиотеку за различными справочниками, а тут книги выдает такое «чудо». Казалось, дома Франка ждала молодая красивая, пускай и беременная блондинка, а он часами просиживал в читальном зале. Вскоре механик уже пил в библиотеке по вечерам чай с Симочкой. Говорят, что притягиваются противоположности, но Адамовича тянуло к той, с которой у него было много общего. Брюнетка польско-еврейского происхождения манила его. Родители Серафимы Станиславовны познакомились на поселении, где польский офицер армии Крайовы находился после трех лет лагерей. Возвращаться в Польшу, где его ждал скорей всего повторный тюремный срок, отец Серафимы не захотел. Ее мать тоже проживала в этом поселке после нескольких лет нахождения в лагерях за космополитизм. У них случилась большая любовь, но Станислав после смерти Сталина вернулся в Польшу, где были отменены преследования офицеров прозападной польской армии, а у него там были жена и дети. Мать же маленькой Симы вышла замуж за гражданина Синичкина и осталась в этом поселке навсегда. Фамилию дочери она сменила, а вот отчество сохранила от отца – Станиславовна.
