– Ну, жива? – спросила она.
В ее голосе я не уловила ни малейшего сочувствия – это был обычный вопрос, требовавший ответа, а не риторический.
– Вроде бы жива, – улыбнулась я как можно простодушнее.
– Ну и умница! Собирайся-ка скорей, а то через полчаса в бар офисный планктон из бизнес-центра нахлынет, и яблоку будет негде упасть.
Обстановка в баре «Вотель» никак не соответствовала моему вкусу. Вот начать хотя бы с названия. Что за «Вотель»? Может, конечно, хозяева имели в виду Вателя, устроителя королевских торжеств при французском дворе, но тогда им следовало бы свериться со словарем, прежде чем писать имя. Клубы сизого табачного дыма, встречавшие посетителей прямо у входа и сопровождавшие на всем пути до барной стойки и столиков, мешали как следует разглядеть мебель и людей, которых, как и предсказывала Марина, становилось все больше. Она, как бульдозер, проталкивалась через довольно плотную стену клиентов у барной стойки в глубину, а я, «как след за кораблем» из известной в свое время песни, шагала за ней, стараясь не отставать.
Усевшись за самый дальний столик, мы наконец перевели дух. Мои легкие при этом заполнил едкий дым, и я едва сдержалась, чтобы не закашляться. «Вотель» располагался в подвальном помещении, поэтому прямо рядом с нами находилось фальшокно, занавешенное шторами. За занавеской была голая стена с кирпичной кладкой. Марина, не спрашивая о моих предпочтениях, удалилась в сторону бара и через пять минут возвратилась с двумя бокалами и бутылкой коньяка. Честно говоря, коньяк – не мой напиток. Я предпочитаю сухие красные вина или, на худой конец, хорошее шампанское, но в данном случае выбирать не приходилось, и я с благодарностью приняла предложенное начальницей.
– Ну, давай, – сказала Марина, залпом осушив свой бокал и вновь наполнив его, – рассказывай!
– Что рассказывать? – не поняла я.
– Про жизнь свою сиротскую, разумеется! – фыркнула старшая медсестра. – Чего не пьешь-то? Хороший же коньяк…
– Да я не сомневаюсь, – ответила я и отпила глоток, едва удерживаясь, чтобы не скорчить «козью морду» от его неожиданной крепости.
«Легенда» Лицкявичуса всплыла в моем мозгу и встала перед глазами, словно стихи из «Илиады». Во всяком случае, она была столь же мифической, что и бессмертное творение Гомера!
– Мы с… бывшим, – начала я, – прожили вместе больше десяти лет. Двенадцать лет и одиннадцать месяцев, если точно. Детей не нажили – он не мог, а я не настаивала. Вроде бы хорошо жили, дом – полная чаша и все такое… А потом вдруг узнаю, что у него есть любовница. Не кто-нибудь, а моя лучшая подруга! Ну, вот и все, наверное.
– Как – все? – воскликнула Марина. – Ты дальше рассказывай: как оказалась на съемной квартире, почему работу сменила… Вы ведь с мужем не вместе работали, надеюсь?
– Да нет, не вместе, – покачала я головой, одновременно раздумывая, пришла ли пора рассказать начальнице все. Или стоит пока придержать компрометирующую Анну Евстафьеву информацию?
– В общем, у меня там были проблемы, на прошлой работе, – все же решила состорожничать я. – Развод меня сильно подкосил…
Я сделала паузу, словно воспоминания причиняли боль. Мой расчет оказался верен: Маринины глаза затуманились, а ее шершавая рука легла поверх моей ладони.
– Я понимаю, – сказала она, опрокидывая в себя бокал коньяка (уже, между прочим, третий по счету!). Слава богу, она не заметила, что мой напиток оставался практически нетронутым. – Уж как понимаю, ты даже не представляешь! Пойду-ка еще бутылочку возьму…
