Падал голубой снег. Рассказы - страница 6



А снег все падал. И по-прежнему он был голубым.

Через мгновение я бежал по дороге вдоль обочины по направлению к дому, не боясь возможности возникновения встречной машины. В считанные минуты три километра были преодолены. Свернув на проселочную дорогу, не сбавляя бега, что надо сказать, было не так просто, я помчался вдоль заснеженных домов в сторону своего двора. Ранец в эти минуты, мне казалось, набит кирпичами или еще чем-то похожим. Зачем я бежал домой, я сказать не могу. Наверное, многие из детей в моем случае поступили бы именно так. Куда бежать, как не к родителям. Я несколько раз продолжительно позвонил в дверной звонок, после чего стал громко стучать руками в дверь. Через минуту она отварилась. На пороге стояла мама, вытирая руки о полотенце. Удивленными глазами она посмотрела на меня, и удаляясь в коридор, чтобы включить свет, спросила:

– Ты что это? Ты почему не в школе?

Испытывая неистовое сердцебиение, обливаясь потом и весь в снегу, короткими отрывистыми слогами, я выдавил из себя:

– Па-па до-ма?

Не обращая внимания на мои слова, мама продолжала:

– Ты где валялся? Ты посмотри на себя. Заходи быстро.

Я ввалился в коридор, оставляя за собой снежные следы. Ранец медленно сполз на пол. На выходе из кухни показался папа, который уже успел съесть яичницу, готовый идти на работу.

– Ты чего? – переспросил папа.

Пытаясь побороть свое сбитое дыхание, я вкратце рассказал все что произошло со мной по дороге в школу. Мне показалось, что мама меня не слушала, так как варка супа для нее важнее, да это и естественно, а папа после того, как услышал, что на дороге лежит большой кусок бесхозного мяса, тут же нацепил куртку и стал кому-то нервно названивать по телефону. Это оказался наш сосед дядя Миша. Жил он в соседнем подъезде. И хоть работали они с отцом на разных предприятиях, частенько халтурили на строительстве того самого нового мира, естественно со всеми вытекающими. Оказалось, что он, как и папа еще не успел уйти на работу. Папа короткими фразами объяснил ему суть, сказал, чтобы тот максимально быстро заводил свои жигули (по папиному мнению, являющиеся роскошью), и ждал его на улице. Отец быстро нацепил куртку, предварительно взяв из шкафчика с инструментами, топор и длинную веревку. Напоследок он кинул:

– Так, ты с нами, покажешь где, – и побежал в низ, а я за ним.

Мама лишь успела крикнуть в след:

– А как же школа? – но мы ее уже не слышали.

Мы пришли к машине первыми. Дяди Миши еще не было. Папа ходил вокруг машины, проговаривая сквозь зубы разные ругательства. Сосед показался через минуту. Они перекинулись парой острых слов, и мы уселись в похожий на сугроб автомобиль. Не прогревая двигатель, дядя Миша стартанул к месту моей находки. Я пытался встрять в их разговор. Мне не терпелось рассказать про снег. Но увы, меня никто не слышал. Когда мы выехали с проселочной дороги на трассу, и до места оставалось совсем чуть-чуть, у меня в голове возник всего лишь один вопрос: «Зачем я это сделал?» Зачем все рассказал папе? Ведь можно было этого и не делать? Но наверное, было слишком поздно. Мы вышли из машины, лось все так же лежал на краю дороги, немного припорошенный снегом. Папа с соседом, испытывая искренней восторг, бросились к нему. Я тихо стоял в стороне, пока папа не окликнул меня:

– Принеси веревку!

Достав длинный канатный трос из машины, я протянул его в руки отцу и снова отошел. В голове продолжала крутиться лишь одна мысль: «Зачем я это сделал?» Но как уже было сказано, слишком поздно. Привязав беднягу тросом за задние ноги, они подвинули тушу ближе к обочине, чтобы если что, не мешать проезжающим машинам. В ушах у меня гудело, а на глазах набухли слезы. До меня доносились отрывки фраз отца и соседа. Они спорили между собой, самец это или нет. Дядя Миша кричал, что это самка, так как рогов у нее нет, а папа доказывал, что самец, а рога он просто уже скинул. Лишь в одном они были солидарны, бедолага скорее всего был сбит проезжающим грузовиком. Когда в дело вступил топор, я отвернулся и отошел. Был отчетливо слышен хруст ломающихся костей. Закрыв уши шапкой и руками, я поднял голову в небо. Снег продолжал идти. Все такие же большие хлопья и снежинки. И вдруг я увидел его цвет. Он был не голубой, он был белый. Я кинулся на землю и стал руками разгребать заледеневший, почти превратившийся в асфальт снег. Раскопав небольшую ямку, я увидел все то же самое, ни одной голубой снежинки.