Падение Башни Искушения - страница 26

– На Лоянь, ты еще помнишь мои наставления? Помнишь, что сказано в трактате «Хань Фэй-цзы»?[45]

Имя На Лояню выбрала сама Чжисянь – оно означало «несокрушимый страж Будды»[46]. Даже в болезни Чжисянь не забывала обучать ученика: чем старше она становилась, тем острее чувствовала поток времени и тем больше страшилась его.

– Слушаюсь, наставница. «Дао – это то, что делает все сущее таким, какое оно есть, что упорядочивает множество ли[47]. Ли – это линии, из которых складываются контуры вещей, а дао – это то, с помощью чего создается все сущее, и потому говорится: “Дао выражается в принципах”», – На Лоянь без запинки процитировал «Хань Фэй-цзы» по памяти.

Нос юноши был плоский и широкий, но глаза сверкали, как у барса. В этом году ему исполнилось восемнадцать лет, но он уже не раз отправлялся с отцом на границу в военные походы, которые и сделали его степенным и немногословным.

Чжисянь удовлетворенно кивнула. Нынешний император признает только военную силу, не уважает природу, не заботится о народе, из-за чего стране постоянно угрожают то внешние враги, то внутренние смуты. Беды идут непрерывной чередой, военные походы губят множество людей, народ страдает и не видит конца своим несчастьям. Непременно нужно, чтобы появился просветленный правитель, объединил всю Поднебесную, покончил с войнами и дал людям возможность жить в спокойном мире, где каждый бы нашел свое место, где у каждого был бы свой дом.

Наставник Чжиго говорил, что необходимо исходить из интересов всего народа: когда в стране наступят покой и стабильность, только тогда и ее родные, и друзья смогут жить спокойно. В этом и заключался смысл духовного пути Чжисянь в нынешней жизни, это было ее предназначение. Чжисянь надеялась не предать доверие наставника и исполнить волю Неба, а потому ей было необходимо выбрать в помощники выдающегося человека с большими амбициями, чтобы иметь возможность действовать на благо всех живых существ.

– Хорошо. Великая истина этого мира предельно проста: тот, кто объединит страну и взойдет на престол, обязательно должен обладать талантом и стратегией, только тогда исход дела будет успешен, – подчеркнула Чжисянь, наставляя Лояня.

Монахиня вздохнула. До ее слуха донеслись голоса людей, приближавшихся к храму верхом на лошадях.

– Похоже, что твоя невеста уже прибыла, нужно как следует принять ее. В великом деле, которое тебе суждено, она станет самым верным твоим спутником, самым способным помощником. Беги скорее встречать ее! – В глазах Чжисянь мелькнуло осознание открывшейся возможности.

– Матушка-наставница, ваше здоровье требует внимания. Позвольте мне ухаживать за вами, помочь вашему исцелению. А к невесте я не опоздаю. – Почтение и любовь На Лояня к монахине были очевидны.

Чжисянь слабо махнула рукой:

– Что касается моей болезни, то я чувствую, что мне просто нужно отдохнуть несколько дней. Так что ты можешь со спокойной душой вернуться домой и сочетаться браком. – Монахиня понимала трудность его положения. В изнеможении она сомкнула глаза и дала ему знак выйти.

Чжисянь услышала, как На Лоянь на цыпочках отошел, взял светильник и, закрыв за собой дверь, вышел во двор. До монахини донеслись голоса сновавших туда-сюда людей и ржание лошадей; казалось, что они прямо перед ней. Только тогда Чжисянь перевернулась на бок, поднялась и села, скрестив ноги и расправив плечи. В следующий миг она обернулась ястребом и, вылетев в окно, села на карниз крыши наблюдать за суетой под окнами.