Падение дома Орио. Том 1 - страница 4

– Первое – всегда прячь лицо и волосы, – говорил Змей в ту памятную первую ночь. – Второе – никаких имен. Только прозвища. Так ты никого не выдашь, если тебя поймают. И никто не выдаст тебя. Третье – если поймают, молчать. Четвертое – тебе понадобятся деньги…

– Можно брать у гибенов в долг под расписку, вернешь, когда закончишь пансион – но твои родители очень неприятно удивятся, – вставила Белка. – Можно продать свои драгоценности или вещи. У тебя же были свои платья, когда ты приехала? Наверняка ты из них давно выросла. А за них швеи-киранки дадут хорошие деньги…

– За книги тоже. Один не в меру предприимчивый мисан вынес полбиблиотеки, – Змей брезгливо поморщился, Белка передернула плечами, – на том его и поймали. Так вот, пятое правило – не совершай ничего противозаконного.

Много чего еще рассказали Змей и Белка в первую ночь, а когда они вернулись в пансион, Змей показал, где спальни новеньких, и Ольви быстро отыскала окно брата по их условному платку. Влезла к нему, и ее сердце сжалось – он спал головой на подоконнике, ждал ее, бедный… Времени оставалось мало, она быстро разбудила его, помогла перелечь на кровать, сунула горсть городских леденцов и шепнула, что на днях придет снова и все-все расскажет!

Ольви очень хотела, чтобы брат присоединился к ней в ночных прогулках, но Змей был против («он слишком мал!»), да и Ориен оказался трусишкой и только мотал головой, когда она звала его с собой. Так что она заглядывала к нему на минутку, приносила лакомства из города и быстрым шепотом рассказывала об очередной диковинке. Вот только случалось это все реже и реже. Ночная жизнь захватила ее. Иногда она бродила с Белкой и Змеем, иногда одна, иногда присоединялась к группкам таких же студентов в черных масках и платках. Она попробовала вино и кое-что покрепче, выучила несколько киранских танцев – гораздо энергичнее и веселее церемонных алвойских, узнала парочку крепких ругательств, выкурила первую сигарету под надзором Змея. С ним же она попробовала и дурман-траву, которая сделала мир сразу намного ярче и острее, и она поняла, что двойное дно – самая что ни на есть реальная истина, и у каждого двойного дна есть ещё одно, и ещё, и так до бесконечности, от которой у неё разболелась голова. Ольви попыталась описать мир-шкатулку Белке и Змею, на что те покачали головами и, дождавшись, пока у неё пройдёт, объяснили, как действует дурман.

– И это самая слабая трава, – вещал Змей, дымя уже обычной сигаретой. – Запомни: это опасно, и часто баловаться этим нельзя. Есть более сильные зелья, некоторые пьют или жуют, некоторые вдыхают… В какой-то момент без них становится невозможно жить – спроси у Лиса-Пройдохи, он таких видел.

– Он видел и не такое, учитывая, кто его родители, – добавила Белка.

Лис-Пройдоха был мисаном, родившимся в семье киранки и гибена. Это было одной из вечных загадок промежуточных рас: никто не мог предсказать, какой расы родится у них ребёнок. Только у двух алвоев, самой высшей расы, всегда рождался алвой, а у двух джи, самой низшей, – джи. У двух киранов мог родиться киран, а мог джи; у двух гибенов – или гибен, или джи. От брака гибена и кирана мог родиться кто угодно, кроме алвоя. А брак двух мисанов был самым непредсказуемым – среди потомков мог оказаться и алвой, и джи, и мисан, и киран, и гибен. Внешне мисаны выглядели точно так же, как алвои, и тоже считались высшей расой, но в них – как и в киранах, и в гибенах – текла коварная кровь древних джи, и поэтому алвои никогда не вступали с ними в брак, и должности они занимали ниже, и в круги правления дорога им была закрыта. Но, поскольку у двух мисанов мог родиться алвой, все дети-мисаны в десять лет проходили Тест чистоты крови. Все алвои тоже – вдруг какая-то алвойка изменила мужу с мисаном, или, пусть боги уберегут от такого позора, с мужчиной другой расы? Но такое случалось крайне редко.