Элис завела глаза к потолку:
– Ладно. У вас есть друзья в авторитетном институте мозга. В этом городе, если я правильно поняла.
Корваллис кивнул:
– Меньше чем в миле отсюда. Я связался с ними и рассказал о Ричарде, которого они все, к слову, любят. И спросил, знают ли они что-нибудь на эту тему. Упомянул, что в ЭЛШ несколько лет назад отсканировали одиннадцать замороженных мозгов. И они – люди из Уотерхаузовского института – ответили, что это точно не самая передовая на сегодня методика. Каждый день появляются куда более совершенные.
– Тогда почему ЭЛШ их не применяет? – спросила Элис.
– Я могу просто нажать кнопку «перезвонить» и поинтересоваться у самого Эла Шепарда, – сказал Корваллис. – Но, похоже, тот ответит, что эти технологии никогда не проверялись на людях. Только на мышах.
– На мышах, – повторила Элис.
Фортрасты отреагировали на слова Корваллиса по-разному. Элис – скептически; возможно, она недоумевала, зачем он вообще упомянул технологию, не имеющую к ним никакого отношения. Джейк покачал головой, возмущаясь глупыми занятиями ученых: мышиные мозги они сканируют! А вот Зула сообразила сразу.
– Сколько лет? – спросила она.
– Что? – не поняла Элис.
– Сколько лет до того, как они сделают такую аппаратуру для человеческого мозга?
– Вот это, – сказал Корваллис, – я и пытаюсь выяснить. Мне надо позвонить…
– Лет? Какой нам от этого прок? – возмутилась Элис. – Решение надо принимать сейчас. Ричард лежит на аппаратах через улицу от нас.
– Мы можем сейчас его заморозить, – сказал Корваллис.
– Кто «мы»? – строго спросил Джейк.
– Виноват, – сказал Корваллис. – Да, конечно. Вы, родные, можете сейчас его заморозить.
– Я в этом участвовать не буду, – напомнил Джейк.
– Джейк, хватит перебивать, – сказала Элис. – Продолжайте, пожалуйста, Си-плюс.
– Если заморозить его сейчас по последней версии эвтропийского протокола, которая вроде бы сохраняет коннектом – связи между нейронами, и продержать замороженным несколько лет, то можно будет отсканировать мозг по новой технологии, как только она станет доступна.
– Но мне сказали, что фирма по заморозке людей закрылась, – сказала Элис.
– Состояние Ричарда – около трех миллиардов долларов, – напомнил Корваллис.
– Вы хотите сказать, на покупку холодильника хватит.
– Я говорю, что такой вариант есть.
– И мы наймем кого-нибудь стоять у холодильника несколько лет, следить, чтобы не выключился? – ехидно спросил Джейк.
– Не знаю, – ответил Корваллис. – Об этом еще не думал.
Маркус, младший адвокат, молчал с тех самых пор, как угодил в расставленную Элис ловушку. Сейчас он заговорил:
– Наша юридическая фирма выполняла кое-какие работы для Семейного фонда Уотерхауза-Шафто, финансирующего УОТИМ – Уотерхаузовский институт мозга.
– Ну разумеется, – сказала Элис. – «Ардженбрайт-Вейл» работает со всеми.
Маркус поднял руку, прося молчания:
– Это крупная фирма, и мы тщательно избегаем конфликта интересов. Я просто к тому, что такие фонды тут достаточно распространены. Многие люди заработали кучу денег в ИТ-индустрии. На определенном этапе жизни они начинают раздавать эти деньги, тогда-то и учреждаются подобные фонды. Они взаимодействуют… – он сплел пальцы, – довольно сложным образом. Так вот, как только будет выписано свидетельство о смерти Ричарда Фортраста, согласно его завещанию появится новый фонд.
– Фортрастовский фамильный фонд, – вставила Элис.
