– Я только об одном сейчас жалею. Только об одном. Что так подвел вас. Я очень об этом сожалею.
– Раньше надо было сожалеть, – сказал Разнаил зло, – я буду рад, если к тебе применят самые суровые меры.
– А что с Брией? – осенило юношу.
– Она мертва, – Аргалиона сполз на пол. Слеза скатилась по его щеке. Он стер ее рукой.
– Значит, она сейчас в раю?
– Да, но это ненадолго. Ее судят сейчас, но я знаю, что ее отправят на перерождение, – ужас отразился на лице юноши, – да, ты правильно думаешь. Тебе больше НИКОГДА, – архангел сделал акцент на слове «никогда», – ее не увидеть.
Как он мог быть так бессердечен? Слова Разнаила были как гвозди, которые вбивали в крышку его гроба. Мужчина говорил с совершенно неприкрытым злорадством. Должно быть, Аргалион действительно сделал ему больно, очень больно.
– Помучайся здесь до рассвета, – с этими словами архангел растворился в воздухе, оставляя юношу наедине со своими мыслями.
Рассвет? А когда он наступит? В этой комнате нет окон, даже звуков нет. И не определить, день на улице или ночь. Главное, не сойти с ума до этого рассвета. Ночь не было обыкновенным временем суток для рая. В нем практически все время был день. Однако в дань земной жизни и для того, чтобы легче было понять, когда наступал новый день, совет применял магию, которая покрывала рай темной пеленой. От этой пелены все выглядело, как в сумерках. Иногда члены совета даже создавали полноценную ночь, и можно было наблюдать звезды. Это была лишь очередная иллюзия, которой, впрочем, совет давал понять ангелам и душам, что пришло время всем отдыхать.
Ангел смотрел в одну точку перед собой и обдумывал происходящее. Брия мертва. И он ее больше не увидит. Разве могло быть что-то хуже этого? Аргалион поднялся и начал бить по стенам. Сначала ногами, потом в ход пошли и руки. Он ощущал тупую боль, но продолжал бить. Ему было невыносимо сидеть в этой клетке, где единственным развлечением были его собственные мысли, и этот голос в голове, который тонко намекал, кто стал причиной смерти королевы. Его совесть разъедала его, внутри все переворачивалось. Он упал на колени и схватился за голову. Брия умерла из-за него. И ей даже не позволят остаться в раю. Двойной промах. И Разнаил. Аргалион ощущал себя чудовищем, не защитником, а разрушителем жизней. И все из-за чего? Из-за того, что он поддался искушению. Архангел прав. Он чуть ли не кричал на каждом шагу, что он не поддается соблазнам, что его-то уж точно не коснутся никакие людские пороки. Как он ошибался. Значит, его наказание будет заслуженным. Ангел лег на пол. Он еще долго лежал и думал, но организму пришлось выдержать слишком сильные нагрузки, и через некоторое время Аргалион незаметно для самого себя уснул…
Ангел проснулся от скрипа отворяющейся двери. В камеру вошел Юнио. Юноша поднялся и потер глаза.
– Значит, я все-таки оказался прав, – дамский угодник скрестил руки на груди.
– Какого черта тебе надо? – только его тут и не хватало.
– Пришел тебя проведать. Слышал про то, что случилось. А я ведь предупредил тебя сегодня. И насчет Анжелис: я считаю, что ты плохо справлялся со своими обязанностями, – в этот раз Юнио говорил серьезно, не было его привычной напускной жизнерадостности, – ты всех нас сейчас очень хорошо подставил, я пришел сказать тебе отдельное спасибо.
– А что это ты так заботишься о дочке Брии? Она тебе приглянулась? – съехидничал ангел, – а не боишься не сдержаться?
