– А ты что стоишь? Тебе особое приглашение? – сказал учитель, обращаясь к Матильде.
– Она стесняется, скромница, – сказала одна из девочек и её подруги засмеялись.
– Ясно, – сказал учитель и выключил свет, – через пять минут проверю, и чтоб все лежали на своих местах. После этого он вышел и прикрыл за собой дверь в комнату.
– Да он не проверит, он всегда так говорит, сказала одна девочка и слезла со своей кровати. Затем к Матильде подошли несколько девочек, среди них была окольцованная. На окольцованной были эластичные чёрные трусы и дорогой бюстгальтер. Штор в помещении не было, и свет проникал в него от уличного фонаря.
– Ты ещё раз посмотришь на моего Сергея, я тебе шары выбью, – сказала окольцованная.
– Я не смотрела на вашего Сергея, не нужен он мне, – ответила Матильда.
– Что я не видела, как ты пялилась на него в столовой? Я тебе табло испорчу, на тебя ни один парень потом не посмотрит, – пригрозила окольцованная, и добавила, схватив Матильду за косу, – а то у тебя кожа слишком белая, будешь вся в шрамах ходить.
– А что ты спать не ложишься? – спросила другая девочка, которая ранее надувала пузыри из жвачки.
– Да не трогайте вы её, она отличница, пусть нам стихотворение лучше расскажет, – крикнула одна девочка со своей кровати.
– Ну, вставай на табуретку и рассказывай, – сказала девочка с тетраэдром в носу, и отпустила косу Матильды.
– Пушкина – Мцыри, – добавила другая, ехидно улыбаясь.
– Тебя как зовут то? – спросила окольцованная.
– Матильда.
– Мотя, еврейка что ли?
– Я русская, – подумала Матильда и вспомнила, свою беседу с бабушкой. Матильда однажды спросила бабушку, – у меня русская фамилия? – Твоя мама была русская, и папа тоже был русский, по паспорту, – ответила бабушка, – ты можешь быть любой национальности, но главное, если ты будешь чувствовать себя русской в своей душе, тогда ты ничего не будешь бояться.
Матильда не боялась. Она взяла табуретку и с размаха ударила ею по оконному стеклу. Посыпались осколки. Девочки бросились врассыпную по своим кроватям. Матильда подняла маленький осколок, похожий на лезвие ножа и сжала его в руке. Вошел учитель физкультуры и включил свет.
– Это она трахнула по стеклу табуреткой. Она нас порезать хотела, – сказала окольцованная со своей кровати.
– Она сумасшедшая, – сказала другая девочка.
– Так, что это у тебя в руке? Ну-ка брось и подойди сюда! – скомандовал учитель физкультуры.
Матильда не двинулась с места. Учитель подошёл ближе, левой рукой схватил Матильду за её руку с осколком стекла, а правой рукой за косу Матильды.
– Бросай, – сказал он и сильнее завернул голову Матильде, держа её за косу.
Матильда выпустила осколок из руки, и учитель за косу потащил её на выход.
– Я тебя сейчас головой об стену трахну, и ты научишься раздеваться, – сказал учитель и потащил её в свой кабинет.
– Вы её лучше на столе трахните, – кричали вслед девочки и смеялись.
Учитель втолкнул Матильду на середину кабинета и вошёл следом. Позади него появился сторож Василий Петрович.
– Что тут у вас случилось? – спросил он, – там стекло вывалилось наружу.
– Вот, новенькая не хотела спать ложиться, разбила стекло табуретом. Привёл её на профилактическую беседу, – ответил учитель.
Ладонь правой руки у Матильды была порезана и из неё сочилась кровь. Она прислонила руку к платью на талии и сказала, – у меня кровь сочится, больно, возможно печень задета. Вызовите мне, пожалуйста, скорую, – обратилась она к сторожу. Под рукой Матильды на платье появилось красное пятно.
