Порубленные мечами каменные стены, проломленные телами стражей полки и целые шкафы, разломанные стулья, которые наверняка защищавшиеся стражи, в ходе боя, кидали в нападавших. Подобные картины могут довести до безумия впечатлительных людей, к которым, тем не менее, Кирк совсем не относился. Он уже вспомнил, казалось, все, что мог, и что его разум, будто нарочно, не блокировал. Вспомнил, как на него, и еще двух стражей, в комнате выше кухни, напал закованный в черные доспехи монстр, и вспомнил, что он сам делал во время разразившегося, всего за десятки минут перед этим, бунта. Временами, перед его глазами вставал образ некоего огня, алого пламени, но он совсем не придавал этому значения в подобной ситуации, то есть в самом бунте, где то и дело, благодаря октолимам, в пламени сгорали люди. Пускай даже Кирк тогда не мог вспомнить, встречал ли он октолимов в бою лично.
Почесав голову левой рукой, страж вдруг заметил, что и сам уже не носил шлема. На секунду он удивился этому факту, а затем удивился и собственному удивлению, ведь он уже знал, что сбросил шлем еще до получения раны на правой руке, но даже про это вспомнил только теперь, хотя и сам недавно, машинально, вытирал кровь с открытого подбородка. С осознанием этой мысли, помещение вокруг него снова пошатнулось от очередного подземного толчка, вернув стража в мир текущий, в котором он, сам того не понимая, едва не пропустил нечто крайне важное. Он не знал, сколько времени он стоял в том углу, и насколько продвинулось восстановление его тела Зельем Клариссы, но в момент, когда произошла тряска, на той кухне он был уже не один. И заметил он это только благодаря тряске чужой кольчуги совсем неподалеку.
Кристаллы Зоота от той тряски почти совсем потухли, но еще немного освещенная светом пожара из дыр в потолке, кухня была теперь темна лишь в определенных местах, и особенно в том месте, где за шкафом у стены скрывался Кирк. Некто, вошедший в помещение через дальнюю дверь, был одет в форму стража, однако наверняка самим стражем не являлся. Как заметил Кирк, осматривая слабо освещенную в темноте кухни фигуру, "Половина кольчуги висит, и шлем подобран явно не по размеру. Всех стражей одевали строго по их физическим данным, так что это точно не страж, а переодетый заключенный".
Не спуская глаз с нового, как думал Кирк, "конкурента на место последнего стража с кухни", сам Кирк довольно крепко сжал рукоять своего нового меча в правой руке. Теперь ему было совсем не больно, и рука уже хорошо реагировала на его действия. Переодетый заключенный же, легко, обходя трупы, едва звеня кольчугой, подошел к тем самым шкафам, с которых недавно забрал «Зелье Клариссы» теперь стоящий за ними же настоящий страж. Не трудно было догадаться что он там искал. Раз он был не стражем, церемониться с ним Кирк не собирался. По мере приближения противника, его сердце стучало все быстрее, а дыхание становилось все более горячим. Такое оживление тела ему нравилось. До начала бунта, он сам был стражем, и не простым, а одним из их капитанов. Задача о сдерживании заключенных была актуальна и для него, и теперь, даже спустя неопределенное время, он был готов исполнить свой долг так же, как наверняка делал это раньше. Меч в его руке уже жаждал крови.
Он молниеносно подскочил к спине стража, однако едва успел довести меч в своей рабочей правой руке до шеи заключенного, прижав при этом его мечом как можно сильнее, как совсем потерялся в действиях. Он должен был проткнуть врага мечом в спину, но на эффективности его мышления сказалось еще не до конца сошедшее влияние Зелья, и он выбрал альтернативный вариант. Вариант, который, тем не менее, с самого начала был обречен на провал, поскольку перерезать горло заключенному Кирк не смог бы из-за кольчуги под шлемом, которую так просто не разрежешь. Сжав зубы от злости на собственный провал, он, все же, не растерялся, и попытался левой рукой снять шлем с головы заключенного.
