Она пыталась добиться максимально светлого оттенка серого, с чем ей немного помогла Сага.
Процесс рисования шел полным ходом, девочка сильно нервничала, когда у нее не получались желанные образы природы. Ее пухлые щечки дулись, едва пигментированные брови сводились, а глаза страстно горели. В момент активного процесса она резко спросила Сагу:
– Почему у меня не получается? – Я совсем не художник, и ничего у меня не выйдет! – эмоционально высказалась Франциска, топая ногой.
– Милая, всё сразу ни у кого, даже у самых великих людей, не получается. Просто некоторые сдаются, а другие продолжают делать и делать, пока не добьются успеха, как говорится, капля камень точит. Так что не сдавайся, и у тебя всё когда-нибудь получится.
– А что, если то, что я делаю, не будет нравиться людям?
– Это распространенный феномен среди людей искусства, в большинстве случаев критика окружающих – лишь зависть и шанс повыситься за твой счет. Редко встречается конструктивная, то есть значащая критика. Вдохновляйся и твори ради себя, а остальное подождет.
– Хм, а что вдохновляет тебя?
– Вся вселенная в целом, и поверь, я нахожу свет и нечто прекрасное даже в самых темных уголках планеты, так что для меня всё является источником вдохновения. И ты в том числе. А тебя?
– Я еще не знаю, может, поэтому у меня не получается.
– Ты узнаешь, но чуть позже, а сейчас предлагаю прервать нашу беседу и перекусить очень аппетитными круассанами.
– Круассаны! – радостно прокричала Франциска и поспешила доставать их из рюкзака своими крохотными детскими ручками, что тут же заметались во все стороны, пока им не досталось желаемое лакомство.
Приблизительно так проходили все последующие годы. Сабина проводила много времени на работе, Сага обучала Франциску искусству рисования и немного философии. Дома Сабина читала дочери художественную литературу перед сном, а ночью ей снились самые невероятные сны, но часто ей снился сон, события и атмосфера которого она не слышала нигде. Лес, страх и ощущения бега, над головой пасмурное небо, которое в конце всегда будто рушилось на нее. Видеть его было подобно бегу по воздуху.
Глава 2. Первозданный образ твой
Время шло, и мысли Сабины о тайне прошлого начали развеиваться, словно песок, просачивающийся сквозь пальцы рук.
Годы сливались с влажным воздухом в Туве, который никогда не менял своей субстанции. Вдыхая его глубокими глотками, казалось, что медленно впускаешь внутрь волну воды со стаей рыб, что в итоге отчаянно бьются о стенки твоих легких. Всё было по-прежнему: Сабина отбывала рабочий «срок» в госпитале, где снова видела, как смерть заполняет собой каждое мгновение. К счастью, с появлением в её жизни дочери луч света прожег дыру во тьме, подобно самой Франциске, играющей со стёклышком, только ролью тьмы служила стена в ее комнате, по совместительству единственный объект, меняющий свое обличье чуть ли не каждый день. Навыки в рисовании стремительно улучшались, и стены пристали этими результатами. Сага всегда говорила: «Это не просто доски, за которыми плотно утрамбован утеплитель, это твое строение реальности, новое видение, которое становится новым каждый раз, как ты на него посмотришь». Сама Сага стала Франциске второй мамой, мамой, подарившей умение дышать в искусстве, проклятием которого была мучительная смерть при его отсутствии.
Помимо этого, еще совсем юная, но раскрывшая глаза на мир девочка скоро должна была пойти в школу и попасть в этот огромный и столь нелегкий мир. Да, кажется, история забрала уже с собой примерно семь лет, не так ли?
