– Ладно, посмотрим, – наконец полный решимости выдохнул Демьян и сделал глоток. Кисломолочный вкус кефира был разбавлен незнакомым ранее, посторонним привкусом. Ощущение, что в нем замешали не что-то съедобное, а чьи-то вчерашние носки. Он поморщился и чуть было не выплюнул содержимое обратно.
– Чувааак! – возмутился Игнат. – Ты что творишь, я за это деньги заплатил! – в его голосе была неприкрытая обида.
– Как ты это пьешь?
– Просто не думай, пей залпом, чтобы меньше чувствовать вкус!
Демьян напрягся и несколькими большими глотками опустошил содержимое коробки, чувствуя, как в желудок упало что-то тяжелое.
– Ну и гадость! – с нескрываемым отвращением подытожил он.
– Погоди, самое интересное впереди!
Игнат хлопнул в ладоши, как бы подытоживая что-то и запрыгнул на кровать. Сев по-турецки и скрестив ноги, он наконец достал из чехла свою гитару и принялся подсоединять один конец провода к комбоуселителю, а второй к самой гитаре.
– Смотри, какую новую тему у Deftones я выучил. Игнат включил комбик и начал играть.
Прошло несколько часов, прежде чем незаметно для приятелей комната наполнилась не только звуками гитар, но и чем-то иным, медленно открывавшим их взор на свои собственные ощущения. Перед глазами начали мелькать всевозможные оттенки серого, черного и синего, словно тени в комнате оживали, двигаясь в такт музыке.
Сидя друг напротив друга, они играли медленную и как жвачка тягучую меланхоличную мелодию, которая стала звучать отчетливее в голове, пробегая теплой дрожащей волной по внутренностям и посылая свою вибрацию дальше по коже во внешний мир.
Все тело вторило в унисон гитарам. Музыка раздавалась теперь не снаружи, а как будто внутри. Гуляла возбуждением по всему организму, спускаясь все ниже, словно женские прикосновения. Она словно говорила с ними. Шептала. Это было похоже на откровение обнаруженного ими секрета. Словно им стала известна тайна жизни; рождение чего-то прекрасного, сотворенного ими только что. Это был шедевр! Это было целым гимном всей вселенной.
Демьян чувствовал, как волны радости и ликования обливали его с ног до головы, но также скоро на смену восторгу приходили умиротворение и смирение; спокойствие и отрешенность. Он ощущал, как чья-то невидимая рука разоружила его чувства, оголяя невыносимую тоску и сентиментальность, которые накрывали его теплым одеялом, подарив ощущение смысла. Смысла в том, что нет никакого смысла. Все, что вокруг – ерунда. Незначительно. Мимолетно. Мгновенно. Абсолютно ничто не имеет значения…
…только мелодия, продолжавшая звучать…
…здесь и сейчас…
…темнота и звук…
Демьян очнулся. Яркий свет от экрана включенного ноутбука прорезал не только ночную темноту, но и его веки будто лезвие бритвы. Он попытался прищуриться и оглядеть комнату. Ощущение песка в глазах застилало взгляд, не позволив нормально различать предметы вокруг. Глухими ударами холодного молотка бился собственный пульс. Он слышал странную работу сердца, от звуков которого с каждым стуком голова вот-вот могла расколоться на две части. Обвив руки вокруг живота и подтянув ноги к себе, он лежал на боку в виде крохотного младенца. Его то колотило в ознобе, то кидало в жар, в то время как все тело стонало от боли. По спине и лицу текли обильные капли жидкости, в которых он был не в состоянии различить пот и подступившие слезы измученного организма. Демьян попробовал пошевелиться, но попытка оборвалась стреляющей болью в каждом уголке сознания. Он зажмурился и провалился в темноту.
