Эксперты с группы Шапошникова проверили документацию и обнаружили, что нет чертежей дешифратора.
– В общей переписи документов указаны четыре чертежа: разрезы трех узлов и вид сверху в масштабе 1:20. Но самих чертежей нет.
Архивариус покраснел и нервно затараторил:
– Я снял копии всего что было. Значит, этот чертеж был утерян еще до оцифровки документов. На перепись я не обратил внимание. Это не первый раз, когда документы пропадают. Чудо, что вообще что-то выжило. Архив дважды топило.
– Да, – поддержала его Жидкова и тяжело вздохнула, – так прискорбно. Никому не нужны научные труды целой эпохи, а ведь там кладезь идей и достижений.
* * *
В штабной комнате для допроса Вахрушев все еще беседовал с Мардарем.
– Вы занимались разработкой модульного дешифратора?
– Только на начальной стадии, – с неохотой подтвердил Павел Анатольевич. – Потом меня перебросили на другой фронт работы. Дешифрованием занимались Новак и Северцевы.
– Оба? Сын тоже?
– Да. Больше сын.
– Он же не имел доступа к секретным данным.
– Дешифратор был его разработкой, и он не был на тот момент секретным. Это потом, когда Витамин Витаминович доработал криптомодуль, разработкой заинтересовались оборонщики, но это уже в Москве.
– Витамин Витаминович?
– Так мы называли Северцева-отца.
– Мне сказали, что он попал в аварию и по состоянию здоровья уже не работал.
– Так и есть, официально криптомодуль доработал Леха, но не без участия отца. Один бы он не потянул. У Витамин Витаминовича заскок с памятью, но что касается работы, тут мозг не пострадал.
«Какая-то странная у Северцева амнезия», – подумал полковник и решил, что первым делом поручит кому-нибудь проверить медицинскую историю конструктора.
– Расскажите вкратце о коллегах, имеющих доступ к засекреченной части программы.
– Уф-ф, – выдохнул Мардарь, отер платком пот на лице и уставился в одну точку. – Общим руководством занимался Азамат Султанов. Отец считал его хлюпиком, мы почти не общались. Новак, – свидетель надул губы и со значением закивал, – у того были яйца. Вроде такой, знаете, вежливый, а в то же время как ответит, переспрашивать не хочется. Отец как-то проговорился, что за Новаком стоял большой человек.
– Да? Кто же?
– Не знаю. Он не сказал. Но это было логично. Без поддержки сверху на такой должности не продержишься. Как по мне, у Новака была мощная защита, и это был не один человек. После его исчезновения все попрятали головы, знаете, как у нас это бывает.
– А какие ходили слухи? Наверняка сотрудники выдвигали свои версии.
– Версий было полно, – хмыкнул Павел Анатольевич. – Но чем дольше отсутствовал Новак, тем сильнее крепло чувство, что его нет в живых.
– Вот как? Почему?
– Надо было его знать, что б так думать. Мы знали… Хороший был мужик. Надежный. Такой бы не предал.
– Именно такой бы ореол создавал вокруг себя изменник Родины: надежный, преданный семьянин, погруженный в работу научный деятель.
– Вы правы, – нехотя согласился Мардарь и сник.
– Порядок. С этим разобрались. Что скажете о его семье?
Свидетель оживился, жеманно повел плечами и просиял.
– Жена у него была красоткой. Глаз не оторвать. И гордячкой. Я любил за ней наблюдать. Прекрасно готовила. Была гостеприимна, но придерживалась режима. В десять часов все идут в кроватку. В шесть утра подъем. Я не прочь был с ней замутить… – Мардарь облизал губы, – не смотря на разницу в возрасте. Я даже к ней подкатывал перед отъездом. Сказал, что позабочусь о ней, чтобы ни о чем не волновалась.
