– Дай ты девочке глоточек свободы сделать в отпуске! – настаивает Ульрих, но Анна мягко говорит:
– Это их дело, сами разберутся. Хочет Андрей караулить Леру, пускай сидит хоть до утра.
Но до утра я, конечно, не сижу. Моих нервов не хватает надолго. Ник отвлекается на какую-то девку и уходит потанцевать, а Лера остаётся одна. Буквально тридцать секунд. Примерно столько по моим подсчётам проходит времени, когда в соседнее мягкое кресло-мешок падает какой-то хлыщ, который явно не прочь склеить девушку.
Он что-то говорит ей, она смущённо смеётся. Он тянет её в сторону импровизированного танцпола, но Лера упирается и возражает. Её тело, натянутое как струна, вмиг деревенеет и застывает. Я не понимаю, что происходит, почему она вдруг начинает словно механически переставлять ноги, хотя за мгновение до этого, казалось, и вовсе не собиралась идти с этим парнем…
Выхожу на веранду, подбираюсь чуть ближе…
Абсолютно безучастная к происходящему, Лера будто пребывает в каком-то шоковом состоянии. Я бесцеремонно хватаю её за локоть, вывожу из толпы, из кафе, подальше от людей. Тащу в сторону виллы, пока скованное напряжением тело не смягчается. Постепенно пелена перед её глазами рассеивается, и девушка концентрирует взгляд на мне.
– Какого чёрта, Лера?! – набрасываюсь я на неё. – Ты что, употребляла какую-то наркоту?
– Нет, – шепчет она дрожащим голосом.
– Тогда что это была за чертовщина? – спрашиваю у неё. Она молчит.
Я втягиваю её на территорию частных владений дядюшки, увожу в сторону пляжа, подальше от возможных случайных свидетелей. И спрашиваю снова:
– Какого чёрта там произошло?!
– Я… не знаю, – шепчет она. Смотрит так жалобно своими глазами, полными слёз. Мне скулы сводит от этого щенячьего взгляда.
Но я лишь сильнее стискиваю рукой тонкий, словно кукольный, локоток и встряхиваю её.
– Мы с места не сдвинемся, пока ты мне не расскажешь, что там произошло.
– Там ничего такого не произошло! – огрызается она, и от злости я притягиваю её ближе и выдыхаю в лицо:
– Не ври мне, Лера!
Перехватываю её удобнее. Чтобы и не думала вырываться, не пыталась сбежать. Мягкие полушария груди вжимаются в мою грудь до такой степени, что становится сложно определить, где и чьё биение сердца.
– Я не вру! – пищит девушка, извиваясь в моих руках. – Отпустите!
Её стройное тело в классном платье с волнующими меня изгибами и округлостями ощущается просто превосходно под моими ладонями, вызывая мгновенный и бескомпромиссный стояк. А дерзкие пухлые губы, с которых так часто срывается горячее дыхание, сводят на нет все мои попытки удержать крупицы самообладания.
– Лера, – рычу я. – Отвечай, иначе…
– Иначе – что? – закатывает она глаза. – На тот случай, если вы вдруг забыли… Вы не мой папочка! Я не обязана отвечать, если не захочу!
Я врезаюсь в неё бёдрами. Так, что она просто-напросто не может не почувствовать силы моего возбуждения. И её глаза удивлённо округляются.
– Прекрасно знаю, что я не твой отец, – цежу сквозь сжатую челюсть, оглаживая ладонями спину и ягодицы девушки. – Каждый чёртов день я думаю об этом. Каждую чёртову ночь вспоминаю… Тебя, Лер. Ты мне мозг выносишь конкретно, внутренности разъедаешь, под кожей сидишь… Я трахать никого не могу из-за тебя, девочка Лера. Знала бы ты, как меня это достало!
Она раскрывает рот, явно чтобы что-то возразить. Или потребовать совершенно невозможного – чтобы я её отпустил.
