Палеонтология обратной стороны - страница 5

Возьмём, например, в качестве основного канала речь. Мы тут же сталкиваемся с тем, что она разделена на два обособленных лексических корпуса – «мат» и «литературный». Смыслы их прямо друг к другу не сводимы, но информация не передаётся без искажений при помощи любого из них в отдельности.

Речь без мата называется литературной, то есть окаменевшей, неживой, и мы можем легко убедиться, что количество бессмысленной литературы возрастает в геометрической прогрессии, а понимание обсуждаемых вопросов пропорционально этому падает.

Мат, напротив, в записанном виде теряет целостность своей смысловой системы – он не имеет массы покоя. Что ещё необходимо упомянуть в отношении мата здесь – это то, что это информационные оболочки, осуществляющие коммутацию между полушариями мозга и между мыслительными центрами первичного и вторичного рта.

Отступая в сторону ещё дальше, вспомним о том, какую роль в нашей жизни играют запахи. Мы знаем, что она очень велика, но совершенно не можем не только рационально интерпретировать запаховые сигналы, но и просто зарегистрировать большинство из них.

А теперь вернёмся к тактильному языку. Через прикосновения идёт колоссальный объём информации, но мы её рационально понимаем много меньше, чем запаховую. Это важнейший канал обмена информацией между индивидуумами. Страх перед обменом тактильной информацией, который выдаётся за неприятие насилия – это страх перед разоблачением. Если вы лжёте словами, то вы уже не можете лгать матом, почему его так и боятся. И тем более не контролируя поток сведений о себе, идущий тактильно, вы, прикасаясь к человеку, не сможете его обмануть. А что касается насилия – посмотрите сами, что устроили культурные господа, говорящие литературно.

Повествование ведётся от имени Палеонтолога – вымышленного мной в детстве для развлечения персонажа, и от первого лица, поскольку в школе мне когда-то объяснили, с трудом, конечно, что я – всегда первое лицо и всегда имею все права на то место, где нахожусь или о котором думаю.

Итак, моя палеонтология, моя и только моя. Это отношение с самим собой и с огнём творения, позволяющее самому себе существовать в вечности. Поскольку эта палеонтология моя и только моя – те, кто с ней сталкивались, считали, что это палеонтология их и только их, что они сами – древний мир, его ствол, на котором растёт оболочка внешнего мира.

Есть хорошее выражение – «ещё не слезли с дерева», но оно плохо понимается. Имеется в виду не дерево, на котором живут обезьяны. Кто чьи предки, а кто чьи потомки, вы легко сами разберётесь, заглянув в хронику собственного эмбриогенеза. Имеется в виду эволюционное дерево, то самое дерево, о котором повествует почти любая религия – когда-то все они были знанием, но уже произошли от него. Так вот, наши враги, что ракоскорпионы, что римляне, с этого дерева давно слезли, точнее, мы их с него сбросили, а сами продолжаем крепко сидеть на его тонкой вершине, потому что мы сами и есть наши предки.

Наш мозг раскололся пополам, пока мы отправляли в ископаемое состояние ракоскорпионов, потому что казалось, что броне их экзоскелета нечего противопоставить. Но где-то в пространстве между полушариями хранится память о том, что внутреннее всегда сильнее внешнего.

***

Руководствуясь принципами актуальности и коллегиальности принятия решений, мы с товарищами разделили первоначальный текст на две части, поскольку он получился слишком объёмным. В эту книгу, которая выйдет первой, вошли записки о наиболее поздних событиях из тех, о которых я хотел бы рассказать, в основном связанных с моим участием в жизни запрещённой в РФ и ныне не существующей Национал-большевистской партии. Получилось вполне палеонтологически – следы поздних событий находятся поверх ранних и с ними исследователь встречается прежде всего.