Палингенезис - страница 3



Вдруг улыбка исчезла с ее лица. Она посмотрела на меня испуганными глазами, начала шевелить губами, ловить воздух. Никогда прежде я не видел столько страха во взоре человека. Словно в то мгновение, лежа на больничной койке, она почувствовала, как Бог тихим прикосновением отключает свет внутри нее.

Я вскочил, хотел было позвать врача, как вдруг услышал ее шепот:

– Не надо. Просто держи меня за руку и не отпускай…

Я не мог отказать. Крепко сжав ее леденеющую ладонь, я начал повторять словно мантру, что все будет хорошо. Я не мог замолчать, ведь боялся, что, когда я остановлюсь, ее сердце замрет навечно вместе с моим голосом.

– Я люблю тебя… – едва слышно вымолвила она.

Из моих глаз полились слезы. Десять лет я не мог плакать, а тут заревел, как мальчишка!

– Прости…

Она долго смотрела на меня, пока я не заметил, что веко на ее правом глазу опустилось. Форточка распахнулась от резкого порыва ветра. Я пощупал ее пульс и понял, что душа вырвалась из тела и улетела в иной мир. Я горько плакал, но в то же время чувствовал облегчение от того, что страданиям человека, так долго мучившегося в теле, заполненном метастазами, пришел конец. Я наклонился и с нотками отчаяния и нежности поцеловал ее в лоб, а затем тихо прошептал:

– Теперь ты свободна.

В ту секунду я понял, что жизнь человека – хрупкое стекло, которое мы пытаемся защитить от трещин, но не можем спасти от рокового, конечного удара судьбы. Но, в сущности, тело лишь оковы для бесконечной души, и ее душа, сбросив кандалы искалеченной плоти, унеслась к лучшей жизни. Я смотрел на бездыханный труп и не видел в нем ее. На койке лежало лишь пустое, покинутое прежним обитателем жилище, сотканное из праха, которое было временным приютом моей возлюбленной.

Покидая палату, я все еще чувствовал вкус ее губ – сухих, соленых и холодных. Я знал, что теперь остался один, но вскоре мы увидимся вновь. Она будет ждать меня там, на конечной остановке автобуса под названием «жизнь». Десять лет пролетели за секунду, и вся жизнь будет длиться не дольше часа. Время всегда беспощадно, но оно проявило к нам долю милосердия и дало нам часть себя, чтобы мы вновь побыли вместе, вспомнили прожитое.

На небе светило солнце, вокруг царила тишина, лишь часы медленно тикали на запястье… В моей голове возникли банальные, но близкие сердцу строчки.


В темном мраке своей души я ищу путь в самое сердце.

Весенним утром выйдя к солнцу, чтобы согреться,

Поглощая дым легкими, и мне от этого, увы, никуда не деться.

Раздеться и выбросить одежду, словно воспоминания,

Проклятье, живущие из самого сердца страдания.

Разве все это важно? Если в моем сердце живет вера.

Каждый шаг – это маленькое поражение перед настоящей победой.

«В мирах, где Кронос пожирал детей…»

В мирах, где Кронос пожирал детей,
И боги изливали кровью небо,
Я прошептал тебе: «Бежим отсюда поскорей» —
Забыв о тьме, в которой еще не был.
Мой шрам последний заживет.
Искать ответ я буду скрупулезно.
Нам выставят огромный счет,
Но по счетам платить уж будет поздно.
И, окунувшись с головою в покрывало,
Я в темноте лишь взгляд переведу.
Ты слышишь?
Там за дверью Тартар…
В который позже я сойду.
Обол в руках держу и, сделав шаг навстречу бездне,
Почувствую последний свой полет.
Я улыбнусь, мы снова будем вместе,
Ведь жизнь проста, но тонкая, как лед.
Чуть выше дна, но ниже моей лести,
Нас лодка на причале Стикса ждет.