– Разумеется, речь не о вас, падре, – поспешил уточнить Дамасо. – Я просто цитирую Библию. Эти молодчики, – он покачал головой, – полагают, что все мы слеплены из одного теста.
– И посмотрите, куда это их завело, – вскинулся отец Рафаэль. – Я не устану повторять, что чем дольше мужчина обходится без женщин, тем лучше для него самого, его здоровья и кошелька. Но мои слова – что глас вопиющего в пустыне на этой грешной земле. – Он вздохнул и поглядел на Килиана. – Будьте осторожны в выборе компании, юноша. Я про этих молодых негодяев говорю, – добавил он, подмигнув, что вызвало новый приступ хохота.
– Ну что ж, не пора ли на боковую? – Дамасо уперся ладонями в стол и поднялся. – У меня впереди долгий путь.
– Да, я тоже пойду, – поддержал его Антон, позевывая.
Братья переглянулись, подумав об одном и том же. Последнее время отец постоянно был усталый, под глазами пролегли тени. А ведь раньше он никогда не болел, возвращался домой из Африки и работал в поле, как будто и не уезжал.
«Ему нужно выбраться в отпуск, – подумал Килиан. – Или уйти на пенсию и покинуть колонию, как Дамасо».
Старый доктор с каждым обменялся крепким рукопожатием, а затем направился к двери вместе с Гарусом, Антоном, Сантьяго и отцом Рафаэлем. Хакобо тоже ушел, предупредив, что скоро придет. Но не успела за ними закрыться дверь, как Дамасо вдруг вернулся и обратился к Мануэлю:
– Да. Можно дать тебе еще один совет? – Мануэль кивнул. – Это связано с зудом у Килиана. – Доктор сделал паузу, словно хотел убедиться, что его слушают. – Силицилово-йодистая настойка! – произнес он с театральным пафосом.
Глаза Килиана расширились, Мануэль поправил очки и благодарно улыбнулся, подыгрывая Дамасо.
– Пусть натрет все тело на ночь, – добавил доктор, – и все как рукой снимет. Ну, всем приятных сновидений!
– Доброй ночи и легкой дороги, – подхватил Хакобо, вернувшийся с бутылкой виски, которую привез из города. – Мы тут выпьем еще за ваше здоровье, если вы не против.
Дамасо по-дружески хлопнул его по спине и вышел, вспоминая, очевидно, как много ночей провел вот так же.
Хакобо попросил Симона принести стаканы, и Килиан наконец узнал, кто именно будет так сильно переживать из-за отъезда врача. Регина, его подруга последних десять лет.
– Подруга? – промямлил он. – У него что, нет семьи в Испании?
– Именно потому, что есть, – Марсиал подлил ему виски. – Но Испания так далеко…
Килиан припомнил о том, что видел сегодня на плантации, и разговор с братом в пикапе.
– Да, без сомнения, девушки скрашивают нашу жизнь на острове, – поднял стакан Хакобо. – Выпьем за них!
Все выпили, и Килиан спросил:
– А что теперь будет с Региной?
– Что будет? – отозвался Марсиал, воюя с пуговицами на рубашке: вентилятор на потолке совершенно не приносил свежести. – Погрустит пару деньков, а потом найдет себе кого-нибудь еще. Они всегда так делают. Хотя, конечно, ей есть о чем грустить, – добавил он, почесывая ухо. – Ведь она десять лет жила как госпожа. Дамасо был рыцарем, такого и не найдешь.
Килиан созерцал янтарную жидкость в своем стакане. Рыцарь… Десять лет провел с другой женщиной, и теперь вернется в объятья жены, как ни в чем не бывало.
Мануэль исподтишка наблюдал за Килианом. Он мог представить, какие мысли роятся в голове молодого парня, воспитанного в традиции, где адюльтер приравнивается к преступлению. Здесь же секс считался самым обычным делом, как почистить зубы. К таким правилам мужчины привыкали быстро, взять хотя бы брата Килиана. Сам Мануэль, в отличие от приятелей, вел скромную жизнь. В конце концов, у всех свои привычки и потребности.
