– Что за человек там, на сосне?
– А – это… Дигамбар один, – ответил, даже не оглянувшись, Валера. – Медитирует.
– Почему в противогазе?
– Плоть умерщвляет – аскет! – произнес гуру, расширив со значением глаза.
– Не упадет?
– Не-ет!.. Он же как кошка: владеет боевой йогой – моя школа. Пойдем в дом. – Гуру поднялся с помощью деват и продолжал рассказывать, проходя в сени: – Мы тут с даосами второй день квасим, у меня там два даоса сидят. Даосы эти – пьяницы ужасные, я бы и не пил совсем, если б не даосы…
Попав из сеней в темную прихожую, Андрей на какое-то время ослеп и шел держась за руку одной из девушек.
– Осторожно, здесь ступенька, – сказал Валерик.
Он все равно запнулся, наткнулся на умывальник, но тут слева открылась дверь, ведущая на кухню, и Андрей снова начал видеть. Ему указали туда, сами провожатые исчезли за другой дверью, напротив.
Посреди просторной кухни за столом сидели две худощавые фигуры в одинаковых футболках и шортах. Вероятно, это и были даосы. Оба при его появлении сделали вид, что привстали в плетеных креслах, чтобы пожать руку. "Гена", – произнес на южнорусский манер долговязый, костистый, с маленькой головой и длинным, раздвоенным носом даос. У него были рыжие усы, торчком, и скошенный подбородок, что делало их обладателя похожим на осетра. "Володя", – представился другой, невысокий, с очень белой кожей и сочными, красными губами. Редкая челка едва прикрывала глубокие залысины на огромном лбу. Говорил он тихо и загадочно. Его пальцы и шею украшали толстая печатка и цепь. Он тут же пересел как-то боком и продолжил играть цепью.
Перед Геной стоял высокий бокал с выдохшимся пивом, дальше – тарелки с вчерашними закусками, винегрет, пиала с медом, черствый хлеб. Геннадию, по всей видимости, не здоровилось и пиво ему не помогало. Володя выглядел свежо, как после утренней пробежки.
Через минуту вошел голый по пояс Валера в белых штанах, препоясанных под большим, шерстистым животом веревочкой. Остатки длинных волос на голове были схвачены ремешком.
– А что водки у нас не осталось? – спросил, провожая его глазами, Гена.
– Должна остаться, – сказал бодро хозяин. Он протиснулся между холодильником и креслом, в котором сидел Володя, – при этом его живот желеобразно перекатился за спиной даоса – и заглянул в угол, где стояли пустые бутылки. Пальцем сверху пересчитал их.
– Где-то еще одна должна оставаться… – подсказал Гена.
– Если, конечно, не разбили, – пробормотал хозяин озабоченно.
Все, привстав, заглянули в ведро около печки, потом под свои кресла, под газовую плиту.
– Матанга!.. – закричал Валерик, но тут же хлопнул себя по лбу и воскликнул: – Я же ее в морозилку убрал!..
Он распахнул холодильник, раздался треск, будто что-то отодрали ото льда, и окрыленным тоном сообщил:
– Замерзла бедная!
Заиндевелая, с ореолом льда на боку бутылка казалась игрушечной в его пухлой лапе. В этот момент Валерик напоминал волосатого ребенка-великана. Вилкой сковырнул пробку ─ и из горлышка в хрустальные стопки потекла густая прозрачная струя. Кто-то задвигал под столом ногами.
– Загустела, тянется… – сказал Валера.
– Замерзла, хе-хе-хе,– захехекал, поджав по-осетриному губы и не спуская глаз с бутылки, Геннадий.
– Ну, что как неродной? – посмотрел Валера на Андрея, который остался стоять у печки, сложив на груди руки. – Давай поближе…
– Спасибо, я не пью, – сказал майор.
