Память душ - страница 35

– Но для меня время течет нормально, – сказал я.

– В самом деле. Так что это, должно быть, Вол-Карот находится в замедленном времени. На самом деле, интересно… – Турвишар моргнул.

– Что? – спросил Тераэт. – Мне не нравится твое выражение лица.

– Я задумался, не ошиблись ли боги, – сказал Турвишар. – Хоред сказал, что Вол-Карот проснулся, но все еще находится в тюрьме. Но что, если заключение – не что иное, как замедленное темпоральное состояние?

– О Вуали! – уставился на него Тераэт. – Теперь мне точно будут сниться кошмары!

– Ты сам спросил, – вздохнул Турвишар.

– Мне бы очень хотелось сказать, что ты ошибаешься, но я не могу.

– Я часто это слышу.

– Это эхо, – настаивал я. – Ментальная проекция. На самом деле его там не было.

– Его вообще не должно было там быть, Кирин. Восемь сказали нам, что кристалл разрушен, он проснулся, но все еще был заключен в тюрьму. Не думаю, что это правда.

Я сглотнул комок, застрявший в горле:

– Ты думаешь, он освободился?

– Не совсем. Но что, если «тюрьма» – это не то, что мы думали? Что, если ворары поймали Вол-Карота в ловушку, заморозив его во времени? Технически он не находился в ловушке, просто время двигалось для него так медленно, что секунды становились вечностью. Когда кристалл разбит, время для него движется быстрее. Ведь он может в течение нескольких месяцев сделать один шаг. Вот почему он до сих пор не впал в ярость и даже не покинул Пустошь. Это многое объясняет[61]. – С каждым словом Турвишар выглядел все взволнованней.

– Турвишар. – Я тупо посмотрел на него. – Рядом со мной он двигался быстрее.

Турвишар начал было что-то говорить, но потом замолчал.

– Да, так оно и есть. Хорошо, что мы ушли.

Джанель бросила сумки и бурдюки на землю.

– Вот, – сказала она. – По одному на каждого из нас. Таким образом, если мы будем разделены, то, по крайней мере, не умрем сразу от голода или жажды. – Она скорчила гримасу. – Хотя, честно говоря, еда моргаджей явно не для слабонервных. Уж поверьте мне, сперва нам захочется съесть мясо вьючных животных. Кроме того, у нас явная нехватка одеял, так что будем надеяться, что здесь будет тепло.

Тераэт повернулся к ней:

– Мы можем поговорить о том, что там произошло?

Она помолчала.

– О чем именно? Существует много вариантов.

Я ущипнул себя за переносицу, взмолившись про себя, чтобы Тераэт не сказал того, что, как я думал, он собирался.

– Ты бежишь сломя голову на этого проклятого дракона, не сказав нам ни слова, – начал Тераэт. – А что, по-твоему, должно произойти?

Он сказал.

Джанель склонила голову набок и уставилась на него:

– А, понятно. Так ты имеешь в виду то, что я побежала вперед, зная, что единственный способ заставить моргаджей поделиться с нами едой и водой – это если я, единственная «женщина», произведу на них впечатление своей храбростью. Приятно это осознавать. – Ее голос был обманчиво мягким. – Ты ведь понимаешь, почему моргаджи всегда убивают наших женщин? Они думают, что нападают на наших лидеров.

Обычно Джанель не использовала для обозначения себя слово «женщина». Культура ее народа была такова, что она не была женщиной, даже если признавала, что биологически относится к женскому полу. Это всегда приводило к некоторым интересным семантическим дискуссиям.

– Спасибо, я знаю, как устроена физиология ворамеров, – отрезал Тераэт.