Неизвестно откуда прилетел этот снаряд. Может быть, фрицы «докинули», как говорили артиллеристы, или же свои ошиблись с наводкой, что редко, но тоже случалось на войне. Этот момент не раз потом приходил в снах к Григорию Лисицыну: взлетающие вверх, разлетающиеся в стороны доски, кирпичи, цементная пыль – то, что осталось от их небольшого дома после попадания снаряда. Мальчика ударной волной сдуло со скамейки, что и спасло ему жизнь, а вот девчонкам…
Потом он бежал к дому, пытался разобрать то, что от него осталось, надеясь, что хотя бы кому-то из девчонок повезло. Рядом были солдаты, бросившиеся на помощь отчаянно кричавшему мальчишке. Гришка что-то тащил, его пытались оттолкнуть, но мальчик упорно растаскивал обломки, ломая ногти, пытаясь докопаться до родных. Он их и нашёл – изломанное тело Верки в одной рубашке и то, что осталось от Машеньки. От полного горя вопля мальчишки замерли все вокруг. Гриша снова был один.
– Давай, поешь, – пожилая медсестра принесла Грише тарелку каши с тушёнкой. – Надо есть, чтобы были силы.
Мальчика хотели отправить в тыл, но начальник санбата не дал, сказав, что тот просто не выживет.
– Зачем мне силы… – почти сломленный сержант, второй раз, как думали окружающие, потеряв семью, просто не чувствовал себя в силах жить.
– Как ты думаешь, Вере понравилось бы такое поведение? – упрекнула женщина. – Ты теперь должен жить, чтобы отомстить!
– Отомстить…
То, что зря она сказала именно так, Зинаида Тимофеевна поняла намного позже, но тогда эти слова оживили мальчишку, дав ему смысл и цель.
И Гришка снова отправился на передовую, спасая, вытаскивая раненых, он не кланялся ни пулям, ни взрывам, как будто мальчику было совершенно наплевать на то, будет ли он жить. Но пули будто сторонились его, не желая прерывать эту жизнь. Часто поглядывавший в сторону Гриши комдив уже готовился подписать приказ, который, по мнению взрослого человека, мог бы спасти жизнь отчаянного мальчишки.
Ворвавшиеся на станцию солдаты увидели этот вагон с хорошо известной им надписью и сразу бросились к нему. Тот факт, что вагон с надписью «RUS» оказался пустым, никого не обрадовал, нужно было спешить. Гришка бежал вместе со всеми, надеясь на то, что хоть кого-то сумеет спасти. Что сейчас происходило, солдаты уже понимали – проклятые фашисты выливали кровь из детей, чтобы влить её своим раненым. Шансы успеть были, но вражеский госпиталь неожиданно ответил огнём.
Пока солдаты медленно, под обстрелом, продвигались вперёд, Гришка, увидев небольшое окошко сбоку здания, рванулся туда. Где могут быть фашисты, он себе уже представлял – это был не первый госпиталь такого плана. Ударив ногой в дверь, мальчик понял, что почти опоздал. Эти как раз убивали, видимо, последнюю девочку, но успеть было можно и, уложив этих одной длинной очередью, Гришка рванулся на помощь девчонке.
Отложив автомат, он нашарил санитарную сумку, чтобы оказать первую помощь, но стоило ему только обнять девочку, как внезапно всё вокруг залил очень яркий белый свет…
– Да, товарищ генерал, – докладывал комдиву начальник госпиталя. – Даже тела не осталось, непонятно, что произошло, но вспышку видели многие.
– Эх, не дожил наш Гришка, – вздохнул комдив. – Хорошо, пиши его навечно… Хоть так до Берлина дойдёт.
