Ким отпрянул.
Глаза Прохорова изменились – он узнал Кима.
– Здра-авствуйте, – сказал чуть нараспев. – Рад ви-идеть…
– Деда, – сказала девочка и нетерпеливо дернула Прохорова за рукав. – Я выберу синенький и вон тот желтый.
Ким стоял, не зная, что сказать.
…Специалисты, отлично знающие свое дело. Для них пациенты были номинальными людьми, телами, механизмами, записями в истории болезни, собранием анализов и диаграмм. Соотношение смертей и ремиссий зависело от везения да от профессионализма. «К этому нельзя привыкнуть», – когда-то говорил молодой еще, начинающий Ким, и его коллега, хирург – золотые руки, щурил холодные внимательные глаза: «Можно. Надо».
– Я тоже рад вас видеть, – сказал Ким. – Я тоже… Извините.
И поспешил прочь. Малодушно сбежал.
«Пандем…»
«Да, Ким», – голос внутри головы.
«Ах, черт… Будь ты неладен…»
«Поверни налево в стеклянную дверь, там бутик, примерочная за желтой занавеской, возьми любой свитер, спрячься в примерочной, поговорим…»
Тяжелая ткань закрылась, отрезая кабинку от пустынного отдела дорогой одежды. В высоком зеркале Ким увидел свое незнакомое лицо – бледное, с очень тонкими белыми губами; опустился на кожаный табурет, положил на колени синий, как небо, свитер – на три размера меньше, чем мог бы на себя натянуть.
…Мог ли он знать, что за дверью налево – этот самый бутик? Теоретически – да… Знал, да забыл…
«Ты нервничаешь. Ты начинаешь в меня верить. Твое представление о мире плывет».
Голос Пандема звучал внутри головы. Ким снова посмотрел на себя в зеркало, засмеялся – тихо, чтобы не смущать продавщиц. Боже мой, и это мужчина, хирург…
«Это нормальная человеческая реакция, Ким. Под слоем твоего страха и неверия имеется радость, естественное чувство при мысли о том, что кто-то должен был умереть – но живет».
«Пандем…»
«Хочешь, помогу тебе выбрать подарки сестрам?»
– Ты?! – спросил Ким слишком громко. Продавщица, шуршавшая полиэтиленом неподалеку от примерочной, подозрительно притихла.
«Ну конечно, я. Чему удивляться?»
* * *
Сестра Кима Александра вышла замуж в шестнадцать лет и школу заканчивала экстерном; по пятницам (и иногда по вторникам) замужняя Сашка ходила в школу вместо сестры Леры – в пятницу были сдвоенные уроки обожаемой Сашкиной литературы, а на вторник выпадала обычно сдача физкультурных нормативов. Ким знал, что «литераторша» прекрасно различала близнецов, зато «физкультурник» – нет.
Сашкин муж был старше ее на год и после школы поступил в военное училище. Характер у него был чудовищный – в первые месяцы после Сашкиного замужества Киму неоднократно случалось драться с будущим офицером, разрывать с ним отношения навсегда и снова, стиснув зубы, мириться. Алекс (а имена у юных супругов были одинаковые) будто поставил себе целью делать все наоборот и вопреки; отец его, преуспевающий адвокат, мостил сыну мягкую дорогу на юридический – тот с наслаждением ослушался и пошел в казарму. Родители Кима переживали за дочь, родители Алекса приходили извиняться за сына, сама Александра готова была защищать мужа зубами и когтями (у Кима навсегда остался маленький шрам на мизинце – сестра в пылу полемики укусила). Так миновал нервный год; на втором курсе училища Алекс очень неудачно сломал ногу, был комиссован и до сих пор слегка прихрамывал.
Со временем его характер немного выправился: оставаясь упрямым, самоуверенным и желчным, Сашкин муж тем не менее обтесался и повзрослел. Их с Кимом отношения, прежде не особенно теплые, теперь сделались если не родственными, то по крайней мере товарищескими.
