– Я не знаю, что и сказать, но вы же не ждете, что я буду благодарить вас?
– Прокурор держит его под арестом. Без суда, без приговора, без свиданий, без врача и без возможности досрочного освобождения.
– Так можно? Это ведь не отель с бесплатной едой и крышей над головой. Пусть или судят, или гонят в шею! А не откармливают его сутками за госсчет. В конце концов, кто-то же за это платит!
– Прокурор хочет быть уверен, что отец будет осужден. Он должен признать его виновным, в противном случае ему придется выплатить компенсацию за время, проведенное под стражей. Он не может себе этого позволить.
Я посмотрела на двух грустных женщин.
Я всегда считала, что убийц должна постигнуть самая страшная участь. Что им надо пустить кровь, затем расчленить и по частям отдавать в больницы для пересадки органов. Однако из-за Голума, который под влиянием эмоций оборвал жалкую жизнь гниды, пьяницы и вора, грустили два, возможно, даже не самых плохих человека. Для них он всегда был отцом и дедом. Неважно, что он сделал со злым подлым человечишкой. Они надеялись на весточку от него, ждали, что встретятся, что он снова обнимет их своими некогда сильными руками, прижмет к себе, как всегда это делал. Что он вернется к ним. Если вернется.
Какая это была неприятная ситуация! Как они могли так поступить со мной? Я пришла во вполне хорошем настроении, а уходила в плохом. Суп того не стоил.
– Приходите к нам еще, – предложила соседка. – Мы будем очень рады.
– Опять на суп? – спросила я. – Может, какое-нибудь мясо приготовите?
Она улыбнулась, открывая передо мной дверь.
Я вышла, невольно поклонившись. Вяло я подошла к своей двери и положила руку на ручку. Перед моими глазами промелькнула череда ужасных картин. Все они связаны были с бабулькой в тапочках. Мог ли кто-нибудь прийти и за мной? И вынести меня в коридор в ночной рубашке и тапочках? И сказать, что я больше не живу здесь, потому что подорожало электричество или квартплата? Окажусь ли я из-за этого на улице, чтобы в ближайшую зиму замерзнуть на автобусной остановке, на лестничной клетке или на ветхой дачке?
Нет, это невозможно… В конце концов, когда я подписывала документы у нотариуса, я подала исковое заявление. Это означало, что до суда с домом ничего нельзя было сделать. Если только не нашелся кто-то еще, кто претендовал на него. Сама мысль об этом привела меня в ярость. Неужели мой сын нашел Хенрика, чтобы завладеть домом? Это было слишком! Доигрался мой сыночек! Его ждет хорошая взбучка! И все равно этого было недостаточно! Я просто не могла в это поверить!
У меня был отличный план для этого негодяя. Сначала призвать его к порядку, а потом… Ха! Потом он пусть, наконец, мною займется! Кстати, заодно будет у меня под присмотром, потому как явно еще не повзрослел. Он постоянно совершал какие-то глупости и попадал в неприятные ситуации.
Правда, он уже несколько раз предлагал мне свою помощь, а я отказывалась, но пусть не надеется, что я всегда буду отказываться! О чем, черт возьми, он думает? Ведь я уже давно не должна жить одна! Сколько можно терпеть такую нищету и постоянно недоедать? Кости на моей заднице так сильно выпирают, что меня запросто возьмут на показы мод, чтобы ходить по подиуму! Однажды в парке Лазенки молодой человек в укороченных брюках сказал мне знаете что? Мол, я такая тощая, что даже утки у меня хлеб не возьмут!
