Алинка ведь столько раз уговаривала уволиться… Может, все-таки, был какой-то вариант, я просто до него не додумалась?..
С трудом сглотнув, я впервые поняла, что жалею о том, что не искала этот самый утопический вариант.
Я уже шла на выход, прикидывая и отметая возможности того, как именно свернуть грядущие военные действия от твари прожигающей взглядом на моих ягодицах дырку, как входная дверь распахнулась и в проеме появился Миша, быстро сообщивший, что Григорьев свернул на проспект и минуты через четыре будет тормозить на парковке.
Похолодев, я резко обернулась к Владиславу Игоревичу, дающему сильный подзатыльник удивленно оборачивающемуся к нам Руслану.
- По одному через центральный вход. – Тихий, такой совсем негромкий, но крайне веский, крайне твердый приказ и взгляд того ублюдка, насилующего меня минуту назад обещанием в глазах, быстро скользит по ошарашенным лицам прибывших с ним людей. – Тихо и без скандала, ни на одну провокацию реакции не давать. Хули сидим? – Они суетливо начали подниматься, а он посмотрел на Казакова, - есть черный выход?
- Яна Алексеевна, четко и без суеты, - голос Казакова был как и всегда абсолютно спокойным, когда он повернул лицо в профиль отдавая мне приказ.
Я сцепила зубы, наблюдая как мужик поднимается и ногой выдвигает сумки за пределы стола и кивнувший Казаков дает знак Мише и Спасскому тут же понятливо направившихся к сумкам. Я сунула ключ в карман блейзера Ивану Сергеевичу быстро проходящему с деньгами за Мишей на выход.
Мы с криминальной дрянью последними покидали помещение. Я смотрела, как растекаются его люди по лестнице и как только последний сошел со ступеньки, кратко выдохнув, не оглядываясь, торопливо стала спускаться.
С лестницы через холл в малый зал, оттуда по коридору минуя кухню. Он шел следом, я чувствовала его. Чувствовала его взгляд, вдалбливающий мою душу в пятки.
Полутемный коридор с дверьми в подсобки, комнаты персонала и холодильную камеру. Коридор совсем не длинный, с тусклым освящением, облицованный в красивый темно-серый мрамор.
Я шла в шаге расстояния, чувствуя, как сердце учащенно бьет о грудную клетку и едва не зарычала, когда там, за поворотом, послышался хлопок двери черного хода и раздались голоса. Эти суки, которым не позволялось видеть того, кто шел за мной пошли через черный! Его нельзя видеть! Нельзя!
У меня сердце остановилось, адреналином сожгло вены, мысль родилась в секунду, за которую я поворачивалась к нему, уже рванувшему меня за плечо на себя.
Вжал, втиснул в себя с силой. Подались навстречу друг другу губами одновременно. Он сделал шаг назад, упираясь бедрами в узкий стол со всякой декоративной хренью. Секунда и подхватив меня под ягодицы, усадил на столешницу смахнув с нее почти все. Звон, треск, лязг о мрамор – все прошло мимо потому что я начала сходить с ума.
Под его горячими губами, под колкой щетиной, под сильным языком требовательно стукнувшим о мои сцепленные зубы и породившим странное, ни на что не похожее опьянение, едва не заставившее позабыть главное – обхватить его голову руками, чтобы закрыть его лицо. Его пальцы мне в волосы, сжал у корней и рывком дернул вниз поражая ювелирно выверенной гранью боли, хлестко подстегнувшей адреналин и заставивший его переродить накаленное до предела напряжение в мой яркий стон, размыкающий мне губы и позволяющий ему начать делать языком просто откровенное порно. Вызвавшее у меня бурление крови. И острый горячий удар вниз живота.
