Пансионат - страница 7

От испуга Игорь даже подпрыгнул. Прямо перед ним возле одного из бетонных домиков стояли двое детей – мальчик лет пяти и девочка лет восьми. Даже в темноте было заметно, что оба они сильно чумазые, а одето на них то, что в хорошей литературе принято называть рубищем – рваные, непонятного покроя тряпки свисали с худых детских плеч серыми лохматыми мешками. Из мешков этих, между прочим, торчали грязные ковшики протянутых ладоней: дети попрошайничали. Не совсем гармоничным в этой ситуации выглядело то, что мальчик держал за веревочку большой игрушечный самосвал.

– Обана, детки! – воскликнул Игорь с искренним удивлением и даже сочувствием. – Вы это… нашли где клянчить. Пошли со мной, выведу вас на трассу, там улов-то поди пожирнее будет, а?

– Неет, добрый человек, – протянула девочка писклявым голосом. – Мы не можем никуда отсюдова уходить, мы тута живем.

– Ну так что ж, что живете, – возразил Игорь с бодрым, слегка наигранным весельем. – Все люди живут в одном месте, а работают в другом. А здесь – кто вам здесь подаст-то?.. Ну, не хотите – как хотите, мне что.

Он зашагал было дальше, но девочка пригвоздила его к месту милой и непосредственной фразой:

– Ты, дяденька. Ты нам и подай.

Игорь смущенно захлопал себя по карманам, проклиная свою врожденную отзывчивость и совестливость. Сейчас, сейчас, детки, конечно… Так, что здесь?.. Ага, доллар. Повезло вам, сорванцы. Целый доллар США обломился. Нате вот!

– Дядь, нам этого не нужно, – сказала девочка, возвращая доллар. – Ты нам денюжек дай.

– А это что ж тебе, не денюжки? – опешил Игорь. – Ну, не хочешь доллар – держи чирик деревянными, только имей в виду, что это поменьше будет.

– Дядь, ты нам денюжек дай, – повторила девочка, отвергая десятирублевку, и в голосе ее послышались отзвуки раздражения.

– Каких же тебе еще… – начал Игорь и тут же хлопнул себя по лбу: – Ах, ну да, у вас же тут какие-то свои бабки. Сейчас, погодь.

Он засунул руку в карман брюк и вытащил разноцветную пачку новеньких, слегка помятых купюр; при виде ее дети затоптались на месте. Сотенные, полтинники, несколько тысячных и полутысячных. Так, сколько дать-то, чтоб не обидеть? Почем они, эти тугрики?.. Ну, стольник-то всяко должно хватить.

– На, держи, милая.

Девочка медленно и аккуратно сложила банкноту, убрала ее куда-то внутрь своего балахона. Затем прищурилась и сказала:

– Дядюль, а ты не мог бы еще дать? Мы бедные, нам кушать нечего.

Смутившись, Игорь протянул ей второй стольник.

– Дядюль, а еще?

– Нет, – твердо сказал Игорь и повернулся чтобы уйти. – Всему есть предел, в том числе и моим благородным чувствам.

– Дядюль, моему братику операция нужна, ему ножку электричкой отрезало! – визгливо вскричала девочка, хватая Игоря за рукав.

– Да где ж отрезало-то, когда вон он на двух ногах стоит! – засмеялся Игорь.

– Это протез, дядюль, это протез. А настоящая его ножка у него в самосвале лежит. Ее пока еще пришить можно, но скоро она протухнет. Поэтому нам сейчас денюжки во как, позарез нужны. Толян, чего стоишь, а ну покажи дяде ножку!

– Митяй, ты достал! Сам показывай! – огрызнулся мальчик, но тем не менее наклонился и отдернул в сторону тряпку, прикрывавшую кузов самосвальчика.

Завоняло несвежим мясом. С недоверием и отвращением Игорь слегка наклонился над игрушкой, но разглядеть в темноте ничего не смог. Тогда он присел на корточки, и это была ошибка. Чем именно его ударили по затылку, он так и не понял, но это что-то было достаточно увесистым, чтобы полностью выключить Игоря на несколько минут. Когда он пришел в себя, не было ни девочки, ни мальчика, ни его самосвала.