Несколько лет назад этот меч был похищен одним из адептов данного ордена из музея в Кубенкотунсе. К этому делу тогда помимо полиции подключились даже сотрудники ФРС, но никто из них не смог опередить Хранителя в поисках пропавшей реликвии, не говоря уже о том, чтобы помешать ему отбить её у адепта Ведона с целью впоследствии ей завладеть. Он был уверен, что ни у полиции, ни у агентов это бы не получилось. А вот ему удалось сделать и то и другое. И теперь этот меч хранился у него.
Этот меч для Хранителя был очень ценен. Во-первых, потому что это была единственная реликвия, которая имела отношение не к Асазону, а к его противнику, а во-вторых, потому что именно этим мечом похититель оставил на его правой щеке тонкий вертикальный шрам перед своей гибелью. От следующего взмаха мечом, который мог стать для него смертельным, Хранитель ловко уклонился, а затем, выбив его из рук похитителя и поймав в воздухе за рукоятку, сам срубил ему голову, проделав это в высшей степени мастерски – с разворотом вокруг своей оси и с точным выпадом. Но самой ценной реликвией для Хранителя теперь была древняя каменная плита.
Для неё место было отведено на самой середине стола. Она лежала под прямоугольной стеклянной крышкой, углы которой остро поблескивали от падающего света висящей над столом яркой люминесцентной лампы, заметно выделяясь среди окружающих её со всех сторон высоких и низких стеклянных колпаков, что были похожи на большие мыльные пузыри. Некоторые из них из-за золотого содержимого посверкивали изнутри тёплыми искорками. От яркого света лампы рисунок на плите выделялся контрастнее, а сама плита казалась не светло-серой, а белой. Как будто она была изготовлена не из камня, а из большой кости какого-то невиданного прежде животного.
Мужчина со шрамом только протянул руки к прямоугольной стеклянной крышке, под которой находилась плита, как вдруг раздалось тихое жужжание поставленного на вибрацию мобильного телефона. Музыку во всех её проявлениях Хранитель не переносил и поэтому для звонка им был выбран именно этот режим. Кроме того он ещё был предпочтительнее тем, что почти не привлекал к себе внимание посторонних. А поскольку Хранитель был человеком практичным, он старался в общественных местах по возможности быть как можно менее приметным. Ему и так хватало того, что на его шрам порой откровенно пялились. Кто с любопытством, а кто и с испугом.
Сунув руку в карман чёрного пиджака, Хранитель вынул из него плоскую трубку сотового телефона и, нажав на нём кнопку соединения, а затем, поднеся его к уху, тихо произнёс: «Да, слушаю». Почти две минуты он молча стоял и слушал, что ему говорил невидимый собеседник, а потом его левая бровь изумлённо изогнулась, после чего мужчина недоверчиво хмыкнул и добавив: «Это мы ещё посмотрим, кто кого сможет опередить», не прощаясь, нажал на другую кнопку, завершив разговор с аналитиком религиозной организации Исмирион, от которого он узнал только что одну очень даже интересную новость, как раз касающуюся Великой Просветительницы.
Дело было в том, что тот самый парень, который нашёл в Зандионе плиту, её не только сфотографировал, но и успел перед своей смертью отправить снимки по электронной почте в Исмирион, где их начальнику пришла в голову странная идея пропустить одну из тех полученных фотографий через их базу данных. Несмотря на полную абсурдность этого действия, результат вышел положительный, и теперь личность девушки, которая в прошлой жизни являлась самой посланницей Божьей, была установлена. И благодаря звонку осведомителя Хранитель теперь знал, кто она и гдё её искать.
