Я еле заметно качаю головой из стороны в сторону. Не надо задавать этот вопрос.
– Привет, тебя как зовут? – Онежа наклоняется к Маше и улыбается.
– Мася, – Онежа умеет к себе располагать, дети ее любят. Причем, сразу.
– Я Онежа, а это Катя.
– Мам, она такая маленькая, как Ванька наш.
Катерина так сразу даже без особых знаний определяет возраст Маши.
– Может, сходим в кафе? – предлагает Онежа. Егор нас только через час заберет.
Я смотрю на Рому, он тут решает все.
– Я только за, голодный с елками этими вашими.
Я поджимаю губы и улыбаюсь Онеже. Неожиданно даже, что она рада меня видеть и не ушла, не сделала вид, что забыла. Я скучала по ней, скучала по Кате и по своей семье.
Детей отводим пока на игровую площадку, сами занимаем столик и заказываем нам несколько пицц и коктейлей.
– Я так рада вас встретить, правда, – Онежа улыбается нам, открыто, искренне. – И так неожиданно. Варь, я не знала, что ты вернулась.
Переглядываюсь с Ромой. Ему тоже ничего не рассказывала.
– Я недавно вернулась, мм… – втягиваю воздух между зубов, – я и врать не хочу, но и пугать тоже. Потому что Онежу с Катей мне тоже присылали. – У меня тут дела, я спонтанно приехала.
– Варь, а ты не хочешь к маме съездить, с Егором встретиться? И ты, Ромка, тоже? Может, помиритесь уже?
– Я с ним не ссорился.
– Упрямые такие, – переводит все в шутку Онежа и смотрит на меня.
– Я… мне стыдно перед ними. Они не знают, но я слышала их разговор в больнице. Им стыдно за меня, я их подвела.
Я смотрю на Онежу, но чувствую на себе взгляд Ромы.
Его я тоже тогда слышала… Все это вместе так сложилось, что лучшим выходом было уехать.
– Да ладно, столько лет прошло, все уже забыли. Поговорили и забыли.
Я смотрю на Рому. Во-первых, без его разрешения не могу, во-вторых, опять же всплыть все может.
– Я не уверена.
– Наши пиццы готовы, пойду заберу.
– Варь, ты же потеряла ребенка? – Онежа наклоняется ко мне и шепчет.
– Да. Это Эда.
– Маша твоя, конечно на тебя похожа, но улыбается, как Рома. Нижняя часть лица его.
Онежа, блин. Смотрим друг другу в глаза. Я сдаюсь первой и опускаю взгляд в стол.
– Как, Варь? Ты же потеряла ребенка? Или соврала? Или врачи ошиблись?
– Я потеряла ребенка, но у меня была двойня.
– Да ладно?!
– Второй ребенок остался жив. – Онежа моргает и смотрит на меня.
– Такого не бывает. А почему ты Роме не рассказала?
– А почему ты брату не рассказала? – парирую в ответ. Она тоже не без греха. – Варь… Ты же знаешь как потом получается… Надо…
– Онеж, тут другое. У меня проблемы. Я попросила Рому помочь, потому что только он может.
– Это неправильно.
– Ты не знаешь, что он, – киваю туда, куда ушел Рома, – мне говорил, когда я забеременела.
– Значит, Маша…
– Дочка Эда.
– Это неправильно.
– Я не могла по-другому, я была в чужой стране, одна, беременна, там… И у меня еще сложная беременность была. Потом реабилитация…
Замечаю, как Рома идет в нашу сторону и предупреждаю Онежу, что заберу детей. Прыгалки это конечно классно, но девчонки тут же ведутся на пиццу и идут со мной.
Онежа и Роме что-то говорит, надеюсь, не о Маше. Хотя… уверена в ней. Скорее, это касается моего брата, из-за меня и событий трехлетней давности мы все не общаемся.
Перекусываем, дети уплетают по несколько кусков, запивают коктейлем, Рома и один доесть не успевает, отвечает на звонок и уходит от нас.
– Так, Варь, я не поняла. Вы не вместе, но выбираете елку.
